Глобализация потребления сменилась глобализацией войны и глобализацией терроризма, что в свою очередь ознаменовало распространение так называемой доктрины шока. Доктрина шока – технология травматического воздействия на общество, возникающего в результате массовых общественных потрясений, террористических атак и природных катаклизмов, которая изначально была разработана идеологами Чикагской школы экономики для проведения неолиберальных экономических реформ в странах третьего мира.
Объектом шоковой терапии стал весь без исключения мир, что не осознает еще западное общество, испытывающее на себе шок в виде миграционного кризиса и террористических атак. Продолжением деятельности чикагских экономических советников (так называемых чикагских мальчиков) стал черный террористический интернационал, являющийся инструментом окончательного демонтажа традиционного общества и государства.
Шоковая терапия как универсальная технология уничтожения общества
Доктрине шока посвящено одноименное исследование Наоми Кляйн («Доктрина шока: расцвет капитализма катастроф». М., 2009), детально описывающее технологии и социально-экономические последствия целой серии шоковых терапий, начатых и испробованных в странах Латинской Америки. Словосочетание «шоковая терапия» печально знакомо и российскому обществу по 1990-м годам, когда она была провозглашена в качестве официальной доктрины курса социально-экономических реформ.
Шоковую терапию можно считать своеобразным прототипом современной гибридной войны: именно в ней сочетание экономических, социальных, идеологических, политических, информационных, полицейских и силовых элементов получило концептуальное обоснование. Технология шока, став универсальной и глобальной, перестала быть локальной и избирательной, «вашингтонский консенсус» окончательно оформил эту глобализацию.
Сегодня фактически не осталось ни одного общества, которое не испытало бы на себе шоковую терапию, и не столкнулось бы с ее результатами. Следствием терактов 11 сентября 2001 года в Нью-Йорке стало не только вторжение США в Ирак и Афганистан, но и системное проведение антисоциальных реформ, ослабление госсектора и разгул корпоратократии и «корпоративной модернизации» общества.
Главным результатом применения доктрины шока является слом, насильственная трансформация традиционного общества и государства, промежуточной стадией которой становится капитализм катастроф. Как отмечает Кляйн, «страны, как и отдельные люди, от сильного удара шока не «перезагружаются», возвращаясь к нулевой точке, но просто ломаются и продолжают разрушение».
В этом отношении крайне наивны ожидания того, что после чудовищных терактов во Франции Европа «поднимется» или изменит отношение к России. Европейское общество трансформировано настолько, что не в состоянии оказать никакого сопротивления шоку.
Социально-экономический базис доктрины шока
Идеологически, политически и экономически чикагская школа возникла в качестве ответа кейнсианству с его концепцией регулирования рынка и управляемого капитализма. Идеологическими вдохновителями и покровителями чикагской школы являются Милтон Фридман и Фридрих Хайек, которые предельно ясно сформулировали социально-экономический идеал нового общества в качестве свободного рынка. Но для этого должны быть уничтожены его враги.
Все следы кейнсианского наследия подлежали бескомпромиссному стиранию из мировой экономики. Но пока существовала альтернативная и конкурентная социальная модель советского общества, либеральный капитализм вынужден был поддерживать достаточно высокий уровень жизни на Западе.
Вне зависимости от особенностей политических режимов, геополитических противоречий и конфликтов национальных государств, практически во всех странах мира происходит свертывание прямых или косвенных достижений социальных революций начала ХХ века. Данный процесс по сути и является содержанием современной глобализации.
Шоковая терапия в Европе проводится с целью осуществления окончательного демонтажа так называемого общества всеобщего благосостояния и специфического евросоциализма. Тектонические изменения происходят сегодня уже в «благополучном Западе», в «золотом миллиарде».
Эти изменения не сводятся к простому возвращению в старый капитализм и империализм. Социальная контрреволюция устанавливает новый, по своей сути постчеловеческий тип отношений. На историческую сцену выходит новый субъект власти, который Александром Зиновьевым описан в терминах сверхобщества и сверхвласти.
Сочетание антисоциальных реформ, проводимых глобальным капитализмом с самыми страшными и бесчеловечными формами террора, устраиваемыми черным интернационалом, вводит мир в регрессивное состояние полной атрофии. Так достигается абсолютная покорность перед готовящимся шоком будущего, в терминологии другого теоретика изменений будущего Элвина Тофлера.
Конвульсии общества потребления
Доктрина шока меняет формы и средства, но неизменным остается ее главный принцип: дезориентировать жертву и лишить ее способности противостоять социальному удушению. Правда, анестезия потребления, накопленная в организме западного общества и доставшаяся другим незападным странам, продолжает еще действовать.
Одной из реакций современного глобализированного общества потребления является игнорирование и отрицание происходящих изменений. Это проявляется и в России, когда состояние нарастающего хаоса продолжает восприниматься как временное недоразумение.
Общество хочет продолжать потреблять и развлекаться. Призыв пить шампанское и веселиться в качестве «достойного» ответа терроризму («Идите на… Пьем шампанское!») в карикатурах печально известной Charlie Hebdo полностью соответствует уровню понимания происходящих процессов европейцами.
Современный глобальный потребитель – существо инфантильное и истеричное, абсолютно манипулиремое и открытое доктрине шока. Проблема заключается в том, что и потребление, и человек-потребитель функционально больше не нужны наступающей миросистеме, гротескные намеки на которую дают литературные и киноутопии.
Шок проникает во все «защищенные» ранее сферы жизни, он возрастает, но пережить его в рамках потребления и либерального капитализма невозможно. Впрочем, любое революционное переосмысление действительности уже само по себе является новым шоком.
