20 декабря 2023 года в ТАСС прошла пресс-конференция «100-летие Александра Зиновьева: Итоги празднования впервые в истории России юбилея русского философа на государственном уровне».
Участники:
– президент Биографического института Александра Зиновьева, член Организационного комитета по подготовке и проведению мероприятий, посвященных 100-летию со дня рождения А.А. Зиновьева Ольга ЗИНОВЬЕВА;
– вице-президент Биографического института Александра Зиновьева, продюсер Года Александра Зиновьева Алексей БЛИНОВ;
– профессор Московского государственного лингвистического университета, член Научного совета Российского военно-исторического общества Алексей ПЛОТНИКОВ;
– профессор-исследователь НИУ ВШЭ, член совета при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека Леонид ПОЛЯКОВ.
Модератор: руководитель аналитической группы пресс-центра ТАСС Андрей ЖУРАНКОВ.
СМИ:
100-летие русского философа Александра Зиновьева, ТАСС, 20.12.2023
Друзья и коллеги Александра Зиновьева намерены создать его музей и центр, ТАСС, 20.12.2023
Итоги празднования года 100-летия философа А.А. Зиновьева, Портал «Научная Россия», 20.12.2023
СТЕНОГРАММА
пресс-конференции в ТАСС на тему: «100-летие Александра Зиновьева: Итоги празднования впервые в истории России юбилея русского философа на государственном уровне» (20 декабря 2023 года)
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Добрый день, коллеги! Рад вас видеть в пресс-центре информационного агентства «Россия-ТАСС». Приветствуем аудиторию, которая смотрит прямую трансляцию с площадки нашего пресс-центра. И начинаем пресс-конференцию, которая посвящена итогам празднования 100-летнего юбилея великого русского мыслителя и философа, писателя Александра Зиновьева. Нужно отметить, что впервые в истории России юбилей русского философа на государственном уровне проводился.
Почему это произошло, об основных мероприятиях, об основных итогах как раз сегодня и поговорим. Я рад представить вашему вниманию президента Биографического института Александра Зиновьева, члена комитета по подготовке и проведению мероприятий, посвященных столетию со дня рождения Александра Зиновьева Ольгу Мироновну Зиновьеву. Ольга Мироновна, рад вас видеть, приветствуем вас в ТАСС.
Также вместе с нами здесь в президиуме вице-президент Биографического института Александра Зиновьева, продюсер года Александра Зиновьева, Алексей Блинов, Алексей Сергеевич, здравствуйте.
И также рады приветствовать профессора-исследователя факультета и социальных наук НИУ ВШЭ, члена Совета при Президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Леонида Полякова. Леонид Владимирович, здравствуйте, добрый день,
Ну что ж, Ольга Мироновна, Вам слово, пожалуйста.
Основные итоги года, то есть действительно значение этого юбилея. И, я бы так сказал, значение не просто вот в всеминутном моменте, а, наверное, вообще для истории страны, для истории России, для истории, может быть, даже, я бы сказал, для истории философской мысли.
ЗИНОВЬЕВА:
Спасибо! Год 100-летия Александра Зиновьева символично начался в Гостином Дворе в рамках выставки «Уникальная Россия» 3 февраля 2022 года, тем самым задав высокий тон и формат череде юбилейных мероприятий на государственном уровне.
Знаковым событием осталось в памяти депутатов и гостей в ГосДуме открытие 14 марта широкоформатной мультимедийной выставки о выдающемся герое нашего времени «Зиновьевские высоты России». Благодарю Вячеслава Викторовича Володина и Сергея Михайловича Миронова, проявивших полное понимание и поддержку решению нашего Президента.
Сразу хочу отметить, что официально принятый план Правительственным Оргкомитетом из 35 пунктов постоянно пополнялся дополнительными инициативными праздничными событиями из всех регионов, перейдя далеко за отметку 200 мероприятий по 100-летию Александра Зиновьева. Активное участие регионов нашей Родины в праздновании юбилея продемонстрировало удивительное единение, гордость и высокую патриотическую оценку фигуре настоящего героя нашего времени.
Мультимедийный музей ЗИНОТЕКА – символ празднования 100-летнего юбилея русского гения, подчёркивающий особую значимость этой фигуры для мировой науки, литературы, мирового сообщества. Это – особенная тема, с которой мы обращались многократно во все сферы руководства России – начиная с низовых организаций (ИФ РАН) и до Администрации Президента и мэра Москвы г-на Собянина, начиная с 2006 года.
Чем больше отказов мы получали, тем очевиднее становилось системное сопротивление рьяных либеральных русофобов всех мастей. Срабатывал механизм самозащиты системы белогвардейщины, пятой колонны, предательства интересов реального населения и насильственно навязываемой нашей стране забвения своей реальной истории. Т.н. «образцы для подражания в строительстве новой России» — герои-предатели типа Маннергейма, Врангеля, Ельцина, Шмелёва и другие, уговаривавшие «жить не по лжи». Предателям открываются центры и даже филиалы центров в столице России, не давая при этом НИКАКОЙ возможности для открытия исторически назревшего музея ЗИНОТЕКА.
Но мало запретить и даже убрать из повестки Правительственного Оргкомитета само упоминание этого музея. Надо заметить, что за всеми фигурами отечественной агитпропной антизиновьевской эквилибристики внимательно наблюдают наши современники на Западе и Востоке, где знают, читают, с огромным пиететом переиздают произведения великого русского мыслителя. Чем больше запрещали, замалчивали, отодвигали в сторону саму идею ЗИНОТЕКИ, тем сильнее она стала заявлять о себе в заинтересованном, в том числе и банковском пространстве, что опять в свою очередь говорит о неизбежности воздания должного сыну нашей Родины, которую торопятся уничтожить всякого рода русофобы-предатели, релоканты, инагенты.
Как мне стало известно, оформилось решение отдельных предпринимателей Германии обратиться к нашему президенту с предложением помочь России в финансировании и строительстве ЗИНОТЕКИ, знаменующей роль и значение идей Александра Зиновьева в науке и культурной жизни Германии и всего мира. Над проектом музея ЗИНОТЕКА уже работают архитекторы Германии и России.
…А у Востока своё видение и понимание масштаба выдающегося мыслителя нашего времени. И они успешно работают в направлении воздания должного герою России… Об этом вы узнаете позже.
И вот теперь самое время сердечно поблагодарить нашего Президента за его мудрость и интуицию, осознание патриотической, сущностной важности его Указа для нашей страны, находящейся в СВО. Его Указ провидчески оказался тем волшебным вектором исторической справедливости, что и создало неизбежность придания государственного формата празднованию уникального явления – 100-летия выдающегося сына России. Для соратников, коллег, для Биографического института Александра Зиновьева и Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня» Почётный караул Преображенского полка Кремля в сопровождении Оркестра Министерства обороны РФ на Новодевичьем кладбище 29-го октября 2022 года – особенно знаковое и глубоко символичное внимание и уважение со стороны Владимира Владимировича Путина. И что оставило сильнейшее впечатление, что в историческом Указе от 1 октября 2021 года Президент учредил 10 ежегодных специальных Зиновьевских стипендий для студентов философского факультета МГУ.
И тут я с особенным удовольствием хочу обратиться с благодарностью к библиотекам России, большим и малым, которые на самой высокой ноте ответственности за духовный резонанс события воздали должное русскому писателю, начиная с Российского библиотечного конгресса в Нижнем Новгороде, включая инициативные выставки в центральных, научных областных библиотеках Иркутска, Рязани, Костромы, Сыктывкара, Казани, Нижнего Новгорода, РГБ, включая региональные и районные, даже школьные библиотеки в сельской местности Дагестана, Сибири, Карачаево-Черкессии и деревни Коровье Чухломского р-на Костромской области. Мы – читающая страна, потому когда я обращалась в Президентский фонд культурных инициатив с предложением издания ПСС Александра Зиновьева по крайней мере тиражом в 50 тысяч экземпляров, именно эти созвездия нашей исторической и духовной памяти, библиотеки нашей страны как благодарную целевую аудиторию, я имела в виду. При этом особое значение для нашей работы с изданием ПСС мы придаём письму-поддержке Сергея Вадимовича Степашина, возглавляющего Росс. союз книгоиздателей, обратившегося в Президентский Фонд культурных инициатив с призывом поддержать сохранение научного и культурного духовного наследия великого мыслителя России. Кстати, результаты по грантам През. фонда культурных инициатив будут объявлены завтра, 21 декабря (ред., — ПФКИ отказал в гранте на реализацию проекта «Сохранение наследия великого русского мыслителя Александра Зиновьева»).
Кстати о грантах: в прошлом году мы выиграли 2 гранта из ПФКИ – 1) на постановку балета «Крик» по роману Александра Зиновьева «Иди на Голгофу». Российская премьера состоялась 28-29 октября 2023 года в Академическом театре оперы и балета Республики Коми. Премьера продолжится в гастролях по городам России – Ярославль, Москва, Кострома, С.-Петербург; 2) на эпически-исторически-музыкально-литературное действо «Рождённые Россией. Россия начинается в тебе», представление было показано в Калининграде, Саратове, Москве.
Теперь по неисполнению отдельных пунктов официальной программы Оргкомитета. Указ Президента России от 1 октября 2021 г. сопровождался всякого рода увёртками, ловкачеством и попытками избежать его исполнения.
В частности, что касается финансирования издания полного собрания сочинений в 50 томах, (как это и следует старой советской и русской традиции), мы натолкнулись на полное нежелание Минцифры реализовать их профессиональные обязанности по юбилейной дате. Хотя, что любопытно, в то же самое время под покровительством этой организации в самых официозных издательствах России издаются работы откровенных русофобов Быкова, Акунина, Улицкой, Сорокина, Алексиевич…
Список немалый, но я рассчитываю на осознание необходимости со стороны руководства разных ведомств по работе над ошибками, допущенными во время юбилейного года, как например, немотивированный ректором МГУ запрет на установку давно ожидаемого памятника Александру Зиновьеву (скульптор Салават Щербаков) на территории МГУ, с которым в течение 60 лет была связана творческая и научная жизнь профессора Александра Зиновьева. Также непонятна и история с памятником «Мыслители» (скульптор Андрей Ковальчук — вы видите, вообще скульпторы знаменитые, знаковые, не какие-то случайные, скажем, фигуры). Так это скульптура не была доведёна до конца, хотя было принято положительное решение и заявлена готовность финансово поддержать создание памятника Военно-историческим обществом России…
Мы готовимся к 10-ой годовщине создания Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня», о чём в том числе собирались рассказать на ежегодной Международной конференции ЗИНОВЬЕВСКИЕ ЧТЕНИЯ, но конференцию отменили буквально незадолго до события. Не думаю, что принятие такого неожиданного решения было продиктовано обстоятельствами СВО, как раз наоборот: наш Клуб наряду с Биографическим институтом Александра Зиновьева является самой ответственной и продвинутой патриотической площадкой в сфере СМИ России. Мы изначально задавались целью отстаивать суверенные интересы нашей страны и поддерживать политику нашего Президента во внутренней и внешней политике. Кто-то что-то не так понял… Но время разобраться ещё есть.
Мы поддерживаем нашего Президента, благодарим его за бесстрашно честную и ответственную позицию по защите интересов нашего народа и нашей страны.
Победа будет за Россией, мироносицей и гарантией мира на планете. Спасибо.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Спасибо большое, Ольга Мироновна. Я знаю, сейчас к нам должен присоединиться еще профессор Московского государственного лингвистического университета, член научного совета Российского военно-исторического общества Алексей Плотников. Он войдёт в зал. Но дальше хочу передать Леониду Владимировичу слово. Леонид Владимирович, на ваш взгляд, всё-таки 100-летний юбилей Александра Зиновьева, насколько он откликается в сердцах и в мыслях интеллектуальной элиты, будем так говорить, нашей страны, профессорского состава, студентов, философов, историков? И что главное вам хотелось бы выделить, конечно, из событий, а может быть, из каких-то размышлений, вызванных 100-летним юбилеем, Александра Александровича?
ПОЛЯКОВ:
Да, спасибо. Всё это откликается в нашей интеллектуальной и профессиональной философской среде. Но я должен сказать, что надо ещё ждать этого отклика, потому что сам по себе год прошёл, многие мероприятия действительно состоялись, многое удалось издать, в том числе я являюсь председателем редакционного совета альманаха «Тетради по консерватизму». Первый номер этого года вслед за прошедшим юбилейным мы посвятили целиком и полностью философскому наследию Александра Александровича, но это лишь капля в море, потому что на самом деле сам факт, что указом президента был установлен год философа, это уже, мне кажется, очень серьёзный прорыв, потому что на самом деле, если взглянуть на наследие Зиновьева, то выяснится, что это самый, я бы сказал так, самый выдающийся русский философ второй половины 20-го и начала 21-го века. После того, как ушла от нас великая плеяда наших эмигрантских философов, Бердяев и прочие.
В общем, получилось так, что именно Александр Александрович как бы подхватил вот это знамя. Это знамя независимой философской мысли, оригинальной философской мысли. И сам путь, который прошёл Зиновьев, это, я бы сказал так, акцентированно русский путь, потому что всё, что он делал, он делал не благодаря, а вопреки. Вся жизнь – сопротивление, вся жизнь – это преодоление.
Он сам рассказывал об этом, как бы немножечко даже принижая, что называется, свой собственный талант, когда он говорил, что я сначала был марксистом, но поскольку, так сказать, его первая работа, кандидатская диссертация о методе восхождения абстрактного конкретному на примере капитала Маркса. Это была действительно пионерская работа в том смысле, что в этом догматическом болоте советской философии, я не побоюсь этого слова, поскольку сам там пребывал достаточно большое время, да тем более это был 1954 год, это была абсолютно прорывная работа, которая не устарела до сих пор. То есть философ, я бы сказал так, Зиновьев номер один философ советский, марксистский.
Потом случилось так, что среда как называется заела, коллеги, старшие, начиная с академиков и до младших научных сотрудников без степени, в общем, так по-настоящему и нормально, как это принято в коммунальности, завидовали. Александр Александрович ушел в другую сферу, сфера, которая называется логика.
Это была особая зона в советской философии, куда проходили только те люди, которые действительно чего-то стоили, что-то могли, то есть настоящие интеллектуалы. И Зиновьев, как логик, получил мировое признание.
Вот Ольга Мироновна может об этом сказать, член многих академий. Совершенно верно. У него были ученики в ГДР, Финляндии, Швеции. То есть это был логик мирового класса, и он остается логиком мирового класса. Это тоже, в свою очередь, вызвало всякие, так сказать, недовольства естественные коллег. Что называется «террариум единомышленников», «Жёлтый дом». И тогда Александр Александрович совершил то, что, в общем, перевернуло не только его жизнь, не только жизнь Ольги Мироновны и дочки, но, я думаю, то, что перевернуло самосознание тех, кто вот этот переворот смог прочитать. Я говорю о его романе «Зияющие высоты».
Человек последовательно прошёл, я бы сказал так, три стадии. Философ-марксист, философ-логик и философ-писатель. Причём, писатель не просто писатель. Я знаю многих философов, которые пишут романы и так далее, но я не знаю ни одного философа, который бы создал новый жанр. Этот жанр называется социологический роман.
«Зияющие высоты» — это начало этого жанра и это продолжение философствования. Это способ философствования Зиновьева. И мне кажется, что, собственно говоря, столетний юбилей — это только точка начала. Это вовсе не завершение какого-то мероприятия праздничного: «отчитались и забыли». Мне кажется, что Зиновьев для нас впереди.
И еще раз подчеркну тот факт, что философ указом президента становится человеком года, условно говоря. 2022-й год – это год Зиновьева. И вы знаете, вот если сегодня мы понимаем, какой у нас контекст, и сегодня на повестке дня стоит одно слово – суверенитет. Политический, экономический, технологический.
Но самый главный суверенитет, всё это не будет работать, не будет никакого суверенитета, вот перечисленного, если не будет суверенитета духовного, интеллектуального, ментального. Вот это тот пример, это тот образец действительно интеллектуального суверенитета, который перед нами. Поэтому нам его предстоит ещё не просто читать, его предстоит открывать.
И хочу ещё сказать очень важную вещь. Зиновьев, он как ёж, он колюч, он никогда не лгал никому, себе в первую очередь никогда не лгал.
Я хотел сказать, он говорит то, что думает, да, он говорит то, что думает, но прежде чем сказать, он думает, что сказать. И очень часто, вот Ольга Мироновна перечисляла ситуации, в которых даже сама память о Зиновьеве вызывала раздражение и реакцию защитную людей, которые старались, не знаю, может быть по недоразумению, а может просто по злобе как-то помешать исполнению вот этих самых мероприятий.
Поэтому надо будет привыкать, надо будет читать Зиновьева так, как будто бы вы с ним общаетесь лично, так, как будто перед вами действительно человек, который одновременно и говорит вам правду о себе, правду о вас, рассчитывая на то, что даже обидные слова могут каким-то образом помочь, помочь найти понимание, помочь сделать всё лучше, помочь преодолеть среду, которая действительно, действительно заедает. Это факт. Я употребляю вот это знаменитое выражение народников 19 века, но это абсолютный факт, или по-марксистски, жизнь в обществе и свободным от общества быть нельзя. Так вот, урок Зиновьева, урок великого русского философа, до сих пор непревзойдённого, повторяю, до сих пор непревзойдённого, состоит в том, что эту среду можно преодолеть, из неё можно вырваться. И вот этот способ выхода из среды, которая затягивает, засасывает, блокирует и не даёт раскрыться всему вашему таланту, этот опыт человека, который последовательно прошёл через вот эти стадии собственного развития и вырвался на такую свободу, о которой можно только мечтать, этот человек – наше достояние. И ещё раз вернусь к этой главной мысли. Это образец, это канон интеллектуально суверенного мыслителя. Поэтому я считаю, что всё то, о чём говорила Ольга Мироновна в смысле достижений, но ещё больше в смысле того, что не сделано.
Я рискну сказать так, если это не будет сделано, это будет просто преступление против независимости и суверенитета России. Спасибо.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Спасибо большое, Алексей Сергеевич. Как продюсер года, может быть, хочется тоже ваш рассказ, ваше видение событий, ваше видение того, что происходило и вообще должно было происходить.
БЛИНОВ:
Спасибо большое. Да, сразу, с первых дней, собственно, как вышел указ, мы с Ольгой Мироновной в одной команде, по сути, как со-продюсеры Года Зиновьеа. Естественно, главный продюсер всегда, всю жизнь, на протяжении всей жизни Александра Зиновьева была Ольга Мироновна.
И мы столкнулись с вызовом, потому что, с одной стороны, есть указ президента, есть абсолютное официальное признание личности великого русского мыслителя, а с другой стороны, полное удушение рублём. То есть мы, по сути, столетие это проводили на безденежье абсолютном. Как Александр Зиновьев в своё время, смеясь, называл свою логику, помимо того, что она там имела определённые названия (комплексная логика), он ещё называл её безгонорарной.
Так вот, мы, по сути, в таких условиях столетие проводили, но я хочу сказать, что если уж мы без денег это всё сделали, на таком уровне, с таким блеском, с таким международным резонансом, то, я думаю, мы бы смогли действительно воздать должное великому сыну России, если бы у нас было немножко больше средств, как мы и заявляли, потому что мы-то не просили слишком много. Музей, памятник, назвать улицу, ещё какие-то знаки внимания нематериального характера, чтобы это осталось в какой-то нематериальной нашей атмосфере.
Но я хочу рассказать о сущностном. Я хочу говорить о наследии столетия Александра Зиновьева. Конечно, мы все знаем о наследии самого Александра Зиновьева, которое уже принадлежит вечности, оно принадлежит всему миру, оно хорошо известно, его нужно открывать, но мы имеем уже такой феномен, как наследие столетия, потому что за это время очень много наработало. Почему именно сегодня, в конце 23-го года мы подводим итоги?
Потому что юбилей начался 29 октября прошлого года, и вот он сейчас практически закончился, поэтому мы и подводим эти итоги. А по сути-то год Зиновьева продолжался два года. И в этой связи я хотел бы сказать, что да, действительно, самое главное – это то, что впервые в истории России юбилей русского философа проводился на государственном уровне.
И в этом смысле я абсолютно согласен с позицией Леонида Владимировича Полякова, который заявил, что именно поэтому столетие Александра Зиновьева открывает тысячелетие русской мысли, потому что оно беспрецедентно с точки зрения вот этой всей составляющей.
Я хочу сказать, что Александр Зиновьев – это подлинно народный философ России. По сути, указ президента означает звание народный философ России. Александр Зиновьев вышел из русского народа, он любим русским народом, это самое главное. Если какие-то философы вызывают раздражение, какую-то отрыжку интеллектуальную, какие-то протесты, то Александр Зиновьев абсолютно любим русским обществом. Он сегодня любим и народом, и обществом, и интеллектуальной элитой. Все его хотят знать, углубиться в него, прочитать. Кто-то боится. Боится, видимо, из-за того, что у него какие-то грешки.
Поэтому главным политическим итогом столетия стало то, что наследие Зиновьеа стало духовной опорой России в условиях беспрецедентного обострения геополитических противоречий с коллективным Западом. Зиновьев был первым, кто предупреждал русский народ о том, что Запад является не партнером, а смертельным врагом, который будет добиваться полного уничтожения России, который будет добиваться стирания русских из истории. Роман Александра Зиновьева «Русская трагедия» стал, по сути, таким пророческим произведением. И то, что совпало абсолютно невероятным образом, начало столетия Александра Зиновьева, года Александра Зиновьева и проведение специальной военной операции, по сути, противостояние нашей страны с коллективным Западом, который увидел вот эту возможность нанесения некоего такого, как они любили это повторять каждый день, стратегического поражения России (они это видели днём и ночью).
Так вот, как раз Зиновьев первый предупреждал, что это будет, потому что это будет по сценарию Балкан, по сценарию Ирака. И мы действительно видим, как происходит на наших глазах то, как «цивилизованный» в кавычках Запад готов отменить русскую культуру, русскую науку, общественную мысль, стереть вообще русских из истории. Они даже это делают, не моргнув глазом. Они готовы русских лишить денег, накоплений. То есть то, что заработано действительно уже, по сути, несколькими поколениями наших людей, талантливых бизнесменов, русской буржуазии, что называется. В этой связи именно столетие Александра Зиновьева, его тот месседж, который он несет своими всеми работами, произведениями, с оценкой Запада, это, конечно, идеологическое острие современности. И у России, для России это тот клинок, это то идеологическое оружие, которое она должна использовать в своих благах.
Не зря одним из элементов наследия столетия Александра Зиновьева является высокая оценка со стороны государства, главы нашего государства, президента России Владимира Путина. В частности, на заседании, я хотел бы напомнить, на заседании Международного дискуссионного клуба «Валдай» 27 октября 2022 года, Президент России сказал, что «здесь хотелось бы вспомнить еще одного русского философа Александра Александровича Зиновьева. Еще более 20 лет назад он говорил, что для выживания западной цивилизации на достигнутом ею уровне необходима вся планета, как среда существования, необходимы все ресурсы человечества. Они на это и претендуют. Так и есть. Все так и есть», — сказал президент Российской Федерации. И для нас очень важно, и для всех последователей, Александра Зиновьева для большого клуба друзей. Этих людей очень много. Это действительно уже целая армия интеллектуалов или людей, которые любят мысль, свободную мысль. Они получили подарок от президента Российской Федерации именно в день столетия Александра Зиновьева, когда Владимир Владимирович Путин в своём приветствии к участникам, организаторам, гостям торжественного собрания в колонном зале Дома Союзов. Это было вообще уникальное явление в политической жизни России, потому что инициаторами этого торжественного собрания выступили несколько фракций Государственной Думы. Такое мероприятие проводилось. И наш президент заявил: «его фундаментальные труды, литературные, публицистические произведения, большой поистине уникальный вклад в развитие отечественной философии, социологии, общественной мысли – важная неотъемлемая часть мирового научного, творческого и идейного наследия». Вот это та оценка, та планка, которая поднята над наследием столетия Александра Зиновьева. Мы будем издавать каталоги, мы будем издавать видеоматериалы, потому что мы все хорошо засняли, запротоколировали, чтобы это осталось будущим поколением, потому что действительно это уникальное явление. Издаются книги, вышло несколько научных журналов, специальных выпусков, в том числе ваковских, которые были полностью посвящены Александру Зиновьеву. Репортажи на телевидении многочисленные.
Мы уверены, что будет создана ЗИНОТЕКА, музей Александра Зиновьева в столице нашей Родины, в Москве. И мы рассчитываем, что там же, под крышей ЗИНОТЕКИ, будет создан ЦЕНТРУМ – Центр русской мысли имени Александра Зиновьева. Та аналитическая структура, которая будет заниматься изучением русской мысли, собиранием лучших ее представителей, примеров и донесения этого до будущих поколений. Мы благодарны в том числе за идею центра Леониду Владимировичу Полякову. Он один из таких концептуальных, идеологических моторов столетия наш был. У нас команда очень сплоченная.
Здесь хотелось бы сказать, что Александр Зиновьев, мы сейчас работаем с архивами, открываются какие-то невероятные пласты, до этого руки не доходили, там каждый год у него в Европе, во всём мире выходили сотни статей: его статей, о нём. Это действительно была «думающая машина» мирового уровня, это был интеллектуал и эксперт, международный эксперт экстра-класса.
На пальцах одной руки можно пересчитать таких людей. Статьи Зиновьева выходили на страницах одних журналов, в которых, в этих же журналах были такие имена, публиковались как Киссинджер, Раймон Арон, Карл Поппер, Белл. И что интересно, именно эти имена, они таким символическим образом, на это потребовалось, по сути, в принципе 40 лет, чтобы эти все имена собрались под таким, знаете, ореолом престижной социологической премией Алексиса де Токвиля. Это по сути Нобелевская премия в социологии. Как мы знаем, первый лауреат премии Алексиса де Токвиля – Раймон Арон, которого, собственно, выдвинул президент Франции Жискар д’Эстен на тот момент. И вообще Жискар д’Эстен все годы до своей кончины возглавлял эту премию, он ее вручал. Но там какие-то моменты были связаны с его отставкой или с какими-то митингами. Один раз он вручал премию, вторую как раз премию, а его закидали яблоками в округе Валонь. И он после этого прервал такие мероприятия.
Третьим был Зиновьев, который обошел Карла Поппер, а потом был Карл Поппер. И последним лауреатом в 2018 году был Генри Киссинджер, и ему лично также вручил премию Жискар д’Эстен. Это тот уровень, чтобы все понимали, кто такой Зиновьев. То есть Зиновьев это не просто Саша Зиновьев, которого можно похлопать по плечу. Это интеллектуал мирового уровня. Это национальное достояние России. Не важно даже, что на конкретных этапах своей жизни он говорил «за» или «против». Важно, что такая личность состоялась, что такая личность была. И эта личность, она является продуктом русского мира. Это сын Земли Русской. Этот человек заслуживает своего центра, заслуживает своего музея, заслуживает академически глубоких и общенародных исследований, широкого читателя, потому что эта личность значима сама по себе. Это метеор, это как Ломоносов. Мы не можем вырывать какие-то куски из того же Ломоносова. Вот это нравится, это не нравится, здесь вот приоритет, а это вот на потребу дня.
Это человек ренессансного типа, как человек эпохи Возрождения, с кем мы связываем интеллектуальный взлет Советского Союза, потом Западной Европы, он очень сильно обогатил Германию своим интеллектуальным присутствием. И даже вот читая статьи тех лет, 70-х годов, ты понимаешь, на каком высоком уровне работала пресса того времени. Можно говорить, что сейчас наблюдается какая-то люмпенизация языка, даже дискурса прессы. Статьи пишут неумно, они неинтересны с точки зрения какого-то интеллектуального взлёта, они очень такие слабенькие.
Я читаю статьи сейчас 70-х годов, и это просто невероятно. Каждая статья, можно сказать, диссертация. Вот какой уровень был у прессы того времени. Нужно поднимать планку. Нужно даже Зиновьева изучать из-за того, чтобы понимать, как повышать нам качество российской прессы. Спасибо вам огромное.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Спасибо большое, Алексей Сергеевич. Алексей Юрьевич, помните, кто к нам присоединился, я уже вас представил, член научного совета Российского военно-исторического общества, и, наверное, к вам вопрос как к историку, потому что любой большой философ, мыслитель такого уровня, каким является Александр Зиновьев, он, конечно, глядя в настоящее, смотрит далеко в будущее и многое предвидит, многое предвосхищает, может быть, предощущает. Не знаю уж, то ли это в инструментах формальной логики, то ли это действительно интеллектуальная интуиция. Это, может быть, будет у меня вопрос потом, после того, как Алексей Юрьевич выскажет. Для исторической науки, для истории России кто такой Александр Зиновьев? Спасибо.
ПЛОТНИКОВ:
Я бы хотел начать с двух цитат, которые, как мне кажется, в большой степени объясняют феномен Александра Александровича и феномен тех сложных времён, в которых мы сейчас оказались. Именно для таких времён наследство Зиновьева, забегая вперёд, я считаю очень важным. Первая цитата «Поэт в России больше, чем поэт».
Я бы только в данном случае заменил слово «поэт» на «философ». Мне кажется, что это полностью относится к личности Зиновьева и к тем его мыслям, парадигмам мыслей, которые он нам всем оставил.
Вторая цитата – «vivere est militare» – это уже из области древних римлян. Насколько я помню, это цитата из Цицерона «жить значит бороться». Мне кажется, что это было в определенном смысле его жизненным кредо.
И в этом смысле, Александр Александрович, и для исторической науки, и для философской науки, и для общества, и, самое главное, для общественного сознания явление, безусловно, очень важное, не побоюсь этого слова, уникальное. Он, с моей точки зрения, продолжал традицию лучших русских мыслителей, которые до него, зачастую в период очень сложных исторических перипетий нашего Отечества показывали, что всегда нужно оставаться гордым, мыслящим, независимым. Патриотом. Вот сочетание всех этих качеств, мне кажется, полностью относится к творчеству, к жизни, творчеству и жизни и наследию Александра Александровича. Что бы я хотел отметить? В данном случае его наследство бесспорно, но именно этот год он дает нам не только примеры того, что Россия начинает в определённом смысле просыпаться и переосмысливать ту очень странную историческую политику, политику исторической памяти, которая у нас до этого существовала. Мы начинаем конкретно ощущать на себе, я имею в виду мы общество, вот давление тех, неправильных таких, знаете, злых сил внутри страны, даже не извне, а внутри страны, которые, когда видят что-то свободное, мыслительное, промыслительное, они начинают чувствовать себя очень уязвимо. Это такой вот контингент номенклатурных чиновников, номенклатурных историков, номенклатурных философов, которые начинают понимать, что если вдруг они будут сопоставлены с мыслями, с наследством Зиновьева, они вдруг начинают выглядеть как-то бледновато. И вот те нападки на свободную русскую мысль, не побоюсь этого слова, которые мы наблюдаем в этом году в разных проявлениях, как раз свидетельствует о том, что эта внутренняя наша среда начинает активно чувствовать свои уязвимости, начинает активно пытаться мешать той свободной русской мысли, без которой наше общество никогда не развивалось и развиваться не будет.
Что нам, прежде всего, с моей точки зрения, оставил Зиновьев, кроме своих, безусловно, очень важных, фундаментальных, философских, этическо-философских трудов? Неуступчивость и неуживчивость своего характера, независимость свою. И он не боялся идти против системы, против худшей части системы, которая зачастую, к сожалению, по нашей традиции, не только нашей, но у нас она может быть особенно выражена, пытается затоптать всё живое, всё естественное, которое говорит, ребята, вы в чём-то где-то не правы.
Не нужно перегибать палку, хотя это национальная черта русского характера. Нужно понимать, что есть и недостатки, и эти недостатки нужно прежде всего преодолевать. Против чего было направлено творчество Александра Александровича? Я считаю, что против таких неприятных сторон русской жизни, которые ни в коем случае нельзя замалчивать. Против рабства, против крепостничества, против духовной зависимости, против серости давящего чиновничьего аппарата, который сам не способен воспроизводить какие-то прорывные мысли, но которому очень не нравится, когда кто-то смеет это от себя смело произносить. Вот в этом, мне кажется, его наследство, которое в нынешних ситуации более чем востребовано. Я не буду говорить о том, что многое или почти все, о чем говорил и писал Александр Александрович, сейчас у нас сбылось и еще сбудется. В том числе и те критические мысли, которые он высказывал о нашем отечестве, не потому, что он хотел критики ради критики. Он как раз относился к тем деятелям, которые критикуют для пользы дела. В определённом смысле, я бы его сравнил, может быть, в исторической части с традицией нашего известного историка Ключевского, который был большим патриотом страны, но который, тем не менее, не боялся и считал необходимым все те язвы русской души, русского сознания, какие есть, вскрывать, критиковать, но критиковать из любви к стране. Вот это вот две принципиальные разницы. Можно быть критиканом, а можно быть критиком, который хочет, чтобы те недостатки, небольшие недостатки, на фоне тех огромных провалов цивилизационных, которые мы сейчас наблюдаем в так называемом западном обществе, но тем не менее существующих, чтобы они ушли. Дело всё в том, что, наверное, у Зиновьева это тоже очень чётко прослеживалось, наша страна, наша ментальность, это нечто такое, знаете, противоречивое. Это ментальность душа крайностей. От плюса к минусу. Русская душа всегда стремилась к некому образцу, к некому стандарту, который очень трудно бывает достижим. И зачастую все наши комплексы рефлексы связаны с тем, что мы понимаем несовершенство мира, но тем не менее продолжаем стремиться очиститься от ненужного и идти вперёд с высоко поднятой головой. Мне кажется, что вот как раз это является некой историко-философской основой произведений творчества и жизни Александра Александровича.
Я уже сказал, что многое о том, о чём он писал и говорил, сбылось и ещё сбудется. И в этом, мне кажется, его огромная заслуга, и в этом значение далеко не завершившегося года его столетия. Этот год будет продолжаться и продолжаться дальше. Будем же и мы следовать его наследию и по возможности это наследие развивать, по крайней мере, не давать его забыть. Я думаю, что в этом и есть наша задача и в этом и есть духовный смысл тех идей, которые Александр Александрович так чётко формулировал. Будем же достойны его наследства. Спасибо.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Спасибо большое, Алексей Юрьевич. Коллеги, пожалуйста, если есть вопросы, подходите к микрофону. У меня, знаете, такой вопрос, который я уже, в принципе, и озвучил, мне просто сейчас хотелось бы его конкретизировать. Скажите, пожалуйста, Ольга Мироновна, это к вам, конечно. Хотя, может быть, у всех есть ответ на этот вопрос, но хочется понять, это всё-таки что? Это интуиция или логика в выводах Зиновьева, в тех даже я не знаю, о его определениях будущего, о его определениях таких… То, о чём, кстати, мне очень понравилось, как сейчас Алексей Юрьевич говорил, это вот определение тех скрытых вещей в русском характере, определение каких-то особенностей русского человека и России. Как это происходило? Этот инструментарий в чём заключался?
ЗИНОВЬЕВА:
Спасибо за очень хороший вопрос. Я хочу заметить, что мы знаем, что такое абсолютный музыкальный слух, не правда ли? А вот что такое абсолютный человеческий мозг, человеческий ум, нам не надо далеко ходить за определениями, за примерами, это и есть Зиновьев.
Зиновьев думающая машина. У него не было вот какой-то интуиции, знаете, так вот спонтанно, вот что-то вот он увидел, что-то мелькнуло, нет, он все фиксировал. Не было мелочи в окружающем мире, в котором мы жили, не было мелочи в социальной природе вещей, которые нас окружали, где бы он и не увидел определенную, если не закономерность, то предтечу того, что может произойти. Не было случайных вещей, которые попадали ему в его в поле его зрения. Поэтому, да, человек гениального совершенно ума, трудяга невероятный, и вот это всё в совокупности дало нам то, что называется феноменом Александра Зиновьева. Я надеюсь, что я достаточно понятно ответила на ваши вопросы.
ПОЛЯКОВ:
Я сейчас подумал, что можно такое определение философа дать. Их тысячи, и вообще, так сказать, всегда будут изобретаться новые и новые. Но вот из того, что говорила Ольга сейчас, я подумал, что философ — это человек, которому всё интересно.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Таких людей много, которым всё интересно.
ПОЛЯКОВ:
Одна тонкость.
Значит, людей много. Вообще все люди чем-то интересуются, но чем интересуется философ? Философ, человек, которому всё интересно, но при этом интересно не просто само по себе, а с точки зрения, как оно устроено, с точки зрения понимания, почему это есть и как оно есть. И у Александра Александровича есть в его, по-моему, «Исповеди отщепенца», он сам о себе говорит, что он думал даже во сне. То есть это человек, который думал непрерывно. Вот Алексей такую метафору «мыслящая машина» использовал, пожалуй, потому что тот мозг, которым обладал Зиновьев, тот интеллект, которым он пользовался и с помощью которого создавал огромное множество своих работ, это действительно уникальная машина. И я бы сказал так. Интуиция или что? Есть такое определение, интуиция – это избыток информации. Вот поэтому я и говорю, что философ, человек, которому всё интересно, интересуясь всем вокруг, Зиновьев обретал свойства пророка.
То есть он мог предвидеть, потому что очень хорошо понимал то, что существует. А если ты понимаешь то, что существует, ты можешь предсказать или, точнее, спрогнозировать, что будет.
И вот, скажем, его прогноз насчёт того, что американцы, сначала разгромив Советский Союз и Югославию, затем переключатся на борьбу с международным терроризмом, с исламским миром, а затем обязательно придут за Китаем. Это он говорил ещё в 2003 году.
Ещё когда там вообще даже никто в эту сторону не думал, это ещё работала, кстати говоря, вот эта самая операция Никсона-Киссинджера по отрыву Китая от Советского Союза. Зиновьев уже тогда предупреждал, что будет обязательно финальное столкновение Соединённых Штатов с Китаем. При этом он говорил о нас. Это очень важный момент, я хочу его подчеркнуть, этого не надо замалчивать и не надо стесняться. Он жутко тяжело пережил распад Советского Союза. Ольга лучше меня знает, как это было. И он писал, вот упоминалась книга «Русская трагедия», «Русский эксперимент» тоже я могу вспомнить. Это такая личная исповедь в стиле Толстого, Руссо, человека, который берет на себя вину, персонально на себя вину берет за гибель страны, в которой он вырос, которая его воспитала, которая его обидела, которая его выбросила. И вот эта вот вещь…
ЗИНОВЬЕВА:
И которой он оставался верен.
ПОЛЯКОВ:
Он оставался верен, но он сказал о нас с вами, о русском народе, очень жесткие, обидные слова. Он назвал нас предателями. Мы предали самих себя, самих себя при этом, да? Но я читаю эти строки не как что-то, что должно обижать. Я говорю, он ёж. Он сказал правду. Он сказал это специально для того, чтобы мы не забывали. При любом отношении. Уж кому-кому а Зиновьеву досталось по полной. Вся жизнь была борьбой. Борьбой с системой.
Но нельзя забывать, нельзя отрицать то, из чего ты вышел. И поэтому я думаю так. Владимир Владимирович на одной из последних встреч, по-моему, это 14 декабря было, когда его спросил Андрей Колесников, что бы вы сказали Путину 2000 года, помните, да? И он сказал: «верьте в русский народ».
Так вот, мне кажется, вот эта прямота Зиновьева, сказанная о нас, о русском народе, это своеобразный символ веры. Лучше сказать страшную и неприятную правду, чем промолчать и сделать вид, что чего-то нет. У нас есть стимул быть лучше. Вот что такое Зиновьев.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Можно или Вы тоже добавите?
БЛИНОВ:
Я добавлю. Понятно, что прогностический потенциал, но здесь ещё важна определённая заточенность мысли, некая парадигма такая, что ты всё-таки не в неком безвоздушном пространстве.
То, что касалось его прогнозов в России, он всё-таки был за Россию. Он всегда был за Россию, и здесь его гражданская позиция была на первом месте, и я считаю, что для философа это вещь абсолютно неразделимая. Мне на днях попало интервью нашего молодого, уже достаточно известного философа Дмитрия Винника, интересный доктор философских наук, и он сказал страшную вещь: «Вынужден с горечью признать, что большинство философов предали Россию сегодня».
То есть это приговор всему философскому цеху. За Россию сегодня единицы философского цеха, а весь философский цех стал предателем. Это страшная вещь на самом деле. Это то, что мы говорим сначала СВО, то, что Ольга Миронова с Леонидом Владимировичем подписывали обращение по антифашизму, в том числе обращение к отечественным философам. По сути, они в чём-то не были услышаны. Конечно, люди меняются, они осознают, все хотят быть с сильным, Россия побеждает. Но вначале мы столкнулись с предательством внутри философского цеха. И здесь важно сказать, что вот эта гражданская позиция, то есть когда Зиновьев говорил, он тем самым защищал. Он не предавал, а защищал. И здесь Зиновьев выступал как русский камертон. Потому что если человек сегодня даже за Зиновьева, то он за Россию. Он за победу России. То есть, здесь Зиновьев уже сегодня, как некий, знаете, как лакмусовой бумажка. Ты кидаешь Зиновьева кому-нибудь, да, так вот, он «А-а-а!» Всё, значит, перед тобой враг. А если «Да, читал Зиновьева, мне он интересен, я с ним могу не соглашаться, но это действительно интересно». Всё, этот человек — это друг России, это он за победу, он с нами. Это в нашем окопе сидит человек. Вот это очень важно.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Ольга Мироновна, а когда он всё понял про Запад? Я так понимаю, когда попал на Запад?
ЗИНОВЬЕВА:
Это было бы слишком легкомысленно по отношению к Зиновьеву, который умел думать, думал всегда. Думал с раннего детства и по последнюю секунду его жизни. Это величайшая привилегия – уметь думать. А думать бывает больно. Что касается Запада, он никогда им не обольщался. Он никогда не видел в нем спасения нашего русского общества, нашей русской идеи, вообще всего того пространства, которое называлось Советским Союзом. И да, мы с удовольствием читали произведения западных писателей, мы смотрели фильмы, которые производились на Западе, мы посещали театральные постановки, на которые приглашали нас театры Запада и так далее, и так далее, и так далее. Мы читали всё, что можно было прочитать. И то, что нельзя было прочитать тоже, то, что хранилось в спецхранах. Если хотелось что-то прочитать, ты обязательно эту книгу находил.
В частности, у нас был один знакомый, как мы его называли, сын братьев Васильевых. Он, да, был сыном одного из братьев Васильевых, и вот в своём свободном полёте он нашёл совершенно потрясающую сферу приложения своим талантам. Он находил книги. Как он находил? Где он их находил? Что вообще, какие приключения случались при этом? Он приходит в гости. Глаза такие, знаете, куда-то в сторону смотрят, лезет в сумку, достаёт Гумилёва, достаёт Мережковского, достаёт какую угодно книгу. Вы смотрите на него. А вот у вас это есть? Мы его спрашиваем. У вас есть, допустим, Сол Беллоу? Будет. У вас есть? Мы даем целый список книг, которые нас интересуют. И он их приносит. Он говорил, что нет такой книги, которую я не могу достать. Вот, понимаете, в этом плане у нас не было запретов на неизведанные или на запрещенные. И вот когда мы оказались на Западе, ну, во-первых, так, когда вас выставляют против вашей воли, когда вас не спрашивают, а может, вы в спальном вагоне поедете, или может, мы вас переоденем, и вы поедете через, скажем, Южное побережье Крыма или что-то, когда вас выставляют практически голеньким, с двумя малюсенькими чемоданчиками, с женой и с дочерью. Да, выбор у нас был. Или лагеря в Сибири и лишение нас родительских прав. Ребёнку предупредили, что ребёнок попадёт в самый поганый детский дом. Это надо было сказать родителям. В самый поганый детский дом. И ребёнок будет лишён имени, фамилии и памяти о своём происхождении.
Или, соответственно, выезд на Запад. То есть Запад для нас не был страной обетованной, поверьте мне. И вот когда мы там оказались, Сан Саныч не мог отключить вот эту свою способность видеть в малом большое. Он увидел всё и сразу. Он увидел специфику западного общества. Он увидел специфику отношений. Не уцепил. Он просто впитал в себя мгновенно социологию того общества, которое преподносилось околпаченному советскому читателю, зрителю, понимателю, философу, как вот, понимаете, запредельное, что-то запредельное. Нет, это не было запредельно. За всё в этом обществе надо было платить, и платить жестоко. То есть сказать, что мы оказались там, и вдруг у него пелена с глаз спала. Ну послушайте, надо не уважать человека, если думать о нём так. Он был очень начитан, начитан вообще с детства. Не было такой книги, о которой он не мог бы рассказать что-то. Было много книг, которые к нам приносили наши друзья, знакомые. По-английски, по-немецки он читал, по-польски, по-русски тоже, естественно. Не знаю, ответила я как-то на ваш вопрос или нет.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Да, но мне просто хочется понять, знаете как…
ЗИНОВЬЕВА:
Очарование что ли? Очарование Запада?
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Нет, не очарование Запада. Опасность Запада.
ЗИНОВЬЕВА:
Опасность Запада?
Вы знаете, тут не было никакой тайны для него. Он ощутил это всё с момента его первой пресс-конференции, которая состоялась в аэропорту Франкфурта. Мы летели не прямым самолётом, нам нельзя было как государственным преступникам лететь прямым самолётом аэрофлота Москва-Мюнхен. А нас «Люфтганзой» отправили через Франкфурт. Так вот, первая фраза, первый вопрос одного журналиста, задавшего Сан Санычу этот вопрос. Вы чувствуете себя самым свободным гражданином? Вы счастливы, господин профессор, что вы, наконец, вырвались из этого царства тьмы? Вырвались на свободу. Он говорит, я был самым свободным человеком в Советском Союзе. Я делал то, что я считал нужным. Запад не является для меня образцом для удивления, восхищения и так далее.
Вы знаете, это был ушат холодной воды для тех толпы журналистов, которые ожидали, что ну Солженицын, ну там Челидзе там и так далее, когда они оказывались перед микрофонами западных журналистов, почему-то они все говорили одно и то же. Они поливали грязью нашу страну, они видели 100 сортов колбасы, это, конечно, совершенно замечательная история, но не это главное, как известно. Короче говоря, Сан Саныч не оставил камня на камне и не оставил никакой надежды. Когда при нем стали развивать идею, а как вы относитесь к национальному движению, к национальным схваткам в Советском Союзе?
Он говорит, я не знаю, о чем вы говорите. Они проговорились. Вы знаете, это как по детской игре: «А» и «Б» не говорите, черное и белое не называйте. Они проговорили свою программу вожделенную, которую они вынашивали против нашей страны. Национальная борьба, национальное вражда.
ПОЛЯКОВ:
Буквально две фразы насчет того, когда он почувствовал, что такое Запад. Он почувствовал это сразу, как профессиональный социолог, как человек, который изучил советское общество. И, собственно говоря, я бы сказал так, он подошёл к вопросу философски. Не в том дело, что Запад нападёт, не в том дело, что Запад там победит. Дело в том, что Запад, как угроза, это соблазн.
Вот когда он понял, что самое страшное в Западе – это великий соблазн. И этот соблазн состоялся. Он предупреждал постоянно о том, что на нашей земле не получится никакого Запада. Запад – уникальная цивилизация. Повторить её невозможно.
Он кричал буквально, он писал, уже после перестройки, когда он приезжал сюда, проводили круглые столы, он постоянно об этом говорил. И он оказался прав. Он оказался прав в том смысле, что через больные, тяжёлые, подражательные 90-е годы мы всё равно вырулили на собственную, уникальную, самостоятельную цивилизационную колею. А Зиновьев предупреждал еще об этом в 80-е годы.
ЗИНОВЬЕВА:
В первой статье «Я расскажу вам о Западе».
БЛИНОВ:
Я бы хотел еще добавить. Учитывая сегодня такой день, собственно, День чекиста, но говоря о Зиновьеве, он не был чекистом. Но своего рода он стал интеллектуальным разведчиком России, потому что он, попав на Запад, он узнал то, что другим было узнать не дано. То есть его судьба, его случай, его удача стало то, что он попал в святая святых аналитических каких-то закрытых служб, куда его пускали по недосмотру.
И он узнал об этом. И когда он узнал, он ужаснулся. Ведь он потом начал писать как раз свои тексты, свои исследовательские работы, где он писал, что вся политология, социология Запада — это наука разрушать. То есть он же сразу дал оценку, что это не наука созидать, а наука разрушать. Это оргоружие. Это было все направлено на то, чтобы подточить, разрушить Советский Союз.
И, в конце концов, они добились своей цели, в том числе, на это сплотив пятую колонну, о которой, кстати, на днях тоже наш президент сказал, да, он сказал эти слова, так же, как Владимир Владимирович сказал, что у него была некая наивность по отношению к Западу, о его зловещих планах по отношению к России. То, что, собственно, Зиновьев пытался снять эту наивность у нашего политического класса.
И я хотел бы рассказать о таком невероятном факте, мы узнали на днях, работаем с документами.
Когда в 2001 году после восьмилетнего перерыва Генри Киссинджер приехал в Россию, в Москву, его легендой прикрытия было то, что он приехал на заседание МОК (Международного олимпийского комитета), а он являлся тогда членом МОК с совещательным голосом. 112-я сессия МОК проходила в Москве. С 13 по 16 июля 2001 года в Кремле, в Андреевском зале (ред. – в Большом театре).
И Киссинджер туда прибыл. Но, видимо, все-таки прибыл он в России не для того, чтобы присутствовать на заседании Международного олимпийского комитета, тем более у него там не было голоса решающего, а только совещательный голос.
И он три дня здесь общался интенсивно, обрабатывал элиту нашу российскую. И в «Коммерсанте», в газете была заметка, что 13 июля 2001 года в галерее Нащокина, которой в то время владела жена Рюрикова, советника президента Ельцина по международным делам, и тёща Дмитрия Саймса. А кто такой Дмитрий Саймс? Это ближайшее окружение Генри Киссинджера.
И на эту встречу в галерею Дома Нащокино, куда приехали олигархи, куда приехали гламурные девицы типа Волочковой, туда почему-то ни с того ни с сего позвали Александра Зиновьева. Зачем? Старый лис Генри Киссинджер захотел вдруг увидеть Александра Зиновьева, который просто по другую сторону баррикад. Что они обсуждали? Удалось ли им? Мы это не знаем. Мы владеем только той информацией, которая есть.
Я наткнулся также на мемуары Богатурова, это наш международник, и он в своих мемуарах пишет, что: «приехал в Москву летом 2001 года Киссинджер. Был год подписания российско-китайского договора. Киссинджер много и со смешным негодованием говорил об этом».
Рушилось дело всей жизни старого американского дипломата, который сто раз летал в Пекин, не поленился, начал челночную дипломатию, то есть Киссинджер был с 13 по 16 июля 2001 года, а 16 июля в Кремле приехал Цзянь Цзэминь и подписал Российско-китайский договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве. То есть Киссинджер прилетал в Москву не для того, чтобы посетить благородные собрания со спортсменами, а чтобы помешать России иметь стратегический союз с Китаем. А зачем они Зиновьева пригласили? А потому что именно в то время Зиновьев написал статью, где он предупредил, что война США с Китаем будет стоить 50 миллионов русских.
Киссинджер, естественно, хотел увидеть этого человека, который рушит все его планы, который рушит планы всей западной верхушки, этих элитариев. Видите, какая зловещесть, да? Сейчас они Украину под Россию, а потом они хотят Россию под Китай. Эти планы надо рушить, их надо публичить. В этом, в том числе, заслуга Зиновьева как гражданина, как представителя гражданского общества и как представителя русской культуры. Вот таком маленький эпизод, о котором нам удалось узнать.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Да, спасибо. Образно, красочно и точно. У меня ещё такой вопрос. Тут вот в тех кадрах, которые мы видим, есть в том числе и открытие, как это, выставка, фото-выставка в МГУ, там есть… Да, ну я про МГУ хочу. Я просто хочу спросить, вообще вы просто сказали, что ректор МГУ не дал поставить памятник, да? А на философском факультете МГУ вообще как изучается Зиновьев? Потому что если мы говорим о чем? О том, что философы России, они уехали из России, ну или они против в данном случае России, о чем как раз говорил Алексей Сергеевич. Но это значит, что они так воспитываются, они так формируются. Да. Поэтому у меня вопрос. На философском факультете МГУ как преподают Зиновьева? И есть ли сейчас философы, которых можно назвать его последователями и, может быть, такими учениками, которые у него и не учились, но учились по его книгам и разделяют его взгляды и его направление мысли?
ЗИНОВЬЕВА:
Очень хороший, ёмкий вопрос, очень ёмкий. Да, на философском факультете МГУ существует, создан Международный научно-образовательный центр имени Александра Зиновьева. Центр ведёт свою абсолютно независимую автономную деятельность, и читаются несколько курсов лекций, в частности, младшая дочь Александра Александровича, музыкант, композитор Ксения Зиновьева читает курс лекций «Философия музыки».
Аспирант кафедры социальной философии Сергей Лучинин недавно защитил свою кандидатскую диссертацию по проблематике сверхобщества. И он тоже читает курс лекций, посвященных по работам Александра Александровича. Утверждаю, что философский факультет занят исключительно тем, что наконец у него появилась возможность преподавать работы, преподавать идеи, открывать идеи Александра Зиновьева, но это будет слишком сильное преувеличение, но я не лишаю наш философский факультет такой возможности. Дело в том, что да, формально, когда мы вернулись в Россию 30 июня 1999 года, Александр Александрович получил приглашение работать на философском факультете, и он принял приглашение работать профессором на кафедре этики.
Естественно, его лекции выходили далеко за пределы названной дисциплины. Помимо всего прочего, он преподавал в Московском гуманитарном университете, в Литературном институте имени Горького. Спрос на него был гигантский совершенно. Да, он преподавал свои курсы, систематические курсы по социологии, по теории логики и так далее и так далее в тех местах, в тех институтах, куда он был приглашен.
На похоронах Александра Александровича в ДК МГУ выступала вся мыслящая Москва. Тысячи людей пришли с ним прощаться. Самые интересные, самые поразительные слова произнес Владимир Жириновский, прихода которого страшно боялся Садовничий: «Ну вот придет, накрутит, навертит, нашумит». Он просто недооценил способности Жириновского чувствовать аудиторию. Вот у кого была интуиция на толпу, так это у Жириновского, безусловно. Его не надо было уговаривать, ему не надо объяснять, ему хотелось понравиться университетской среде. И вот он произнес слова, он говорит, да, это всё правильно, много слов сказали, красивых, правильных, безусловно, всё это так, но есть главное – надо читать, надо преподавать, надо издавать Зиновьева и преподавать его здесь, в Московском государственном университете.
Это то, что я хочу сказать. Да, предпринимаются попытки, но для того, чтобы преподавать Зиновьева, нужен поток преподавателей, которых обошла судьба быть втянутыми в соросовские и прочие истории.
А то, что происходит на философском факультете или в Институте философии Российской академии наук, сейчас, может быть, не место и не время вдаваться в подробности, но в случайностей не бывает. Когда убивается живое начало, и когда преподносится всё, что делается у нас, это плохо, это неправильно, навязываются по западным лекалам образцы мысли, образцы предания, забвения и убиения своей собственной страны живьём.
И вот когда навязывается именно тот самый образ западного мышления, когда молодым мальчикам и девочкам, приходящим на философский факультет, как-то вроде выбирать не приходится, на Западе лучше, на Западе интереснее. А вы нам преподносите желание разобраться в истории собственной страны, а вы хотите рефлексировать вашу историю, вы хотите изменить что-то. А зачем менять, когда мы купим вот что-то готовенькое? Или поедем на…
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Мы сначала, чтобы купить что-то готовенькое, мы сначала продадим.
ЗИНОВЬЕВА:
Что-то готовенькое. И поедем на стажировку по каким-нибудь стипендиям. Всё, вы потеряли уже людей, вы потеряли уже людей, которые думают. Но, повторяю и настаиваю, есть люди, которые думают правильно, есть люди, у которых, слава тебе Господи, честь, совесть и достоинство не являются какой-то временно приходящей составляющей в их поведении.
Со мной сидит рядом Леонид Владимирович Поляков, мой товарищ по студенческой скамье. Мы учились вместе на одном курсе. Заканчивали философский факультет. И учились у Александра Александровича. Есть молодые люди. Вот, кстати сказать, сегодня Алексей Сергеевич упомянул имя русского философа Дмитрия Винника. Вы знаете, я вам скажу, для меня это открытие. Человек резко, чётко, аналитически думающий и не боящийся высказываться вот в той резкой форме, которая сейчас необходима нашему обществу.
БЛИНОВ:
Периодически ездит в зону СВО, чтобы просвещать людей как философами, просвещать военных, военнослужащих.
ЗИНОВЬЕВА: Понимаете? Он открывает глаза на неприятные вещи, но лучше…
БЛИНОВ:
Это новая звезда философской России, Дмитрий Винник. Да, я поддерживаю абсолютно Ольгу Мироновну, Дмитрий Винник это новая действительно философская звезда России. Это вот те молодые таланты, уже и не молодые, потому что это доктор философских наук. Но молодой всё. Он периодически ездит до НСВО, я смотрел там его дневник во ВКонтакте.
То есть человек, который болеет душой за страну, он сам из Новосибирска, драматическое пребывание в Новосибирске было, там и либеральная партия сложилась в Новосибирском институте философии и права, его там изжили, он вынужден был ехать в Москву. Он пишет, как там вот эти вот доносы либеральные были, как писали либералы письма своим коллегам, как они его пытались оболгать, чтобы с ним не общались, то есть это была обструкция у нас в России, по сути, да, вот, это не Запад.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Вам это что, вас это удивляет?
БЛИНОВ:
Обычно это западная какая-то практика там, читаешь там в Гарварде что-то.
ЗИНОВЬЕВА:
Это возмущает, и мы позволяем себе вот своё возмущение выразить.
ПОЛЯКОВ:
Вы задали вопрос про факультет. Мы с Ольгой Мироновной выпускники факультета, это наше alma mater. Я хочу сказать следующее. Отдельные лекции про Зиновьева, отдельные курсы, может быть, даже про Зиновьева не в этом дело.
Когда есть такое имя, когда есть мирового масштаба, мировой значимости русский мыслитель, факультет в целом должен быть зиновьевским по духу.
То есть те, кто там работает, кто преподают, они должны держать Зиновьева буквально как икону перед собой. И это должны чувствовать студенты. Понимаете, в чём дело? И я думаю, что очень хорошо сложилось так, что исполняющим обязанности декана, там у Садовничего такая привычка, не назначать деканов, а назначать ИО. Так вот, исполняющим обязанности декана является Алексей Павлович Козырев. Это мой ученик. Я преподавал ему в своё время, когда читал лекции в МГУ. Это блестящий специалист по русской философии. И я считаю, что в конце концов удастся Алексею Павловичу превратить факультет именно в это, в Зиновьевский факультет. Не по форме, не по отчёту, а по духу, по смыслу и по дерзанию. Понимаете? Вот надо дерзать. Зиновьев был вот таким дерзающим мыслителем, человеком, который не боялся замахиваться на глобальное. И вот это современное состояние русской философии и вообще философии в России, которую я в своё время назвал пустыней, её надо орошать.
Я говорил об интеллектуальном суверенитете. Он начинается со студенческой скамьи. Даже со школьной, вы правы. Соблазн Запада. Запад давит страшно.
Вся история философии – это западная философия. Ну как же Гегель, ну как же Кант, ну как же Хабермас, ну как же Деррида. И вот эта подчиненность… Сам Александр Александрович блестяще описывал этот «Желтый дом». Кстати, Ольга Мироновна выпускница кафедры зарубежной философии. История зарубежной философии. Да, я выпускник кафедры «История философии народов СССР», так называлось, то есть русской философии. Так кафедра считалась землей обетованной, туда скорее Хабермаса изучать, Сартра — вот это дело. Надо переламывать это, надо находить, от Зиновьева идти обратно.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Знаете, правильно про нас говорят и что Александр Александрович то и подчеркивал, что Иваны, не помнящие родства. Мы не можем изжить из себя и сейчас как раз об этом тоже и говорили переумнеть Запад. В нашем разговоре, то, что меня сейчас внутренне возмущает, это всё равно мы себя идентифицируем, посмотрите, относительно Запада. Мы себя всё время, ну сейчас, да, мы всё время в этой контрпозиции какой-то, мы всё время в этой бинарной структуре находимся почему-то. Запад… Да? Надо рвать вот этот подход изначально, разрывать. А не соотносить себя все время, либо мы с ними, либо мы против них. Они против нас, понимаете, да? Потому что, уж извините, я тоже выступлю, вы меня раззадорили, мне не нравится словосочетание «западная цивилизация». Это они себе присвоили слово цивилизация, а все остальные варвары. На самом деле это чистой воды перевёртыш. Это просто-напросто всё по-другому. Самое страшное разграбление Константинополя это были не османы, а крестоносцы в крестовом походе, когда император пустил их туда и они разграбили так, что там османам осталась уже малая часть. А они, вот эти самые цивилизованные, да, были варварами и грабили в себя. Вот и всё. Это было в истории.
ПОЛЯКОВ:
А что Гитлер сделал на нашей территории?
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Я читал воспоминания советского солдата Николая Леонова, если не ошибаюсь. Потрясающая по правде книжка. И там написано, что такое ощущение, что война вся за границей Пруссии. Как только наши перешли границу Пруссии, там нет войны.
Там прекрасная, замечательная земля, цветущая земля. Всё, что от этой границы, Польша и так далее, и погнали, да? Это всё в жутком состоянии. Вот это их отношение, это их границы, которые они прочертили в своём сознании. И они с этим живут столетия и тысячелетия, на самом деле.
ПОЛЯКОВ:
Вы сказали, что вот раздражает вот эта вот даже зиновьевская постановка «переумнить Запад». Я могу сказать только так. Это выражение означает только одно. У нас конкретный противник… То есть «переумнить Запад» это значит избавиться от Запада. Задача. Именно так надо считать эту формулу. «Переумнить» значит перестать быть под вот этим самым магическим воздействием западной цивилизации.
ЖУРАНКОВ (ТАСС):
Спасибо большое. Спасибо за этот разговор. Я надеюсь, действительно, вместе с вами, что вы произносили, что столетие Александра Зиновьева – это не точка в прошлом, а это процесс и возвращение в наши умы, в наши сердца человека, который всегда говорил правду, какой бы горькой она для нас ни являлась.
То, что и вами тоже было отмечено сегодня. Спасибо большое. Благодарю вас. Спасибо всем, кто был с нами.
