17.09.2019, выступление на Круглом столе, посвященном 200-летию Тургенева и 20-летию возвращения в Россию А.А. Зиновьева
Уважаемые друзья, тема нашего Круглого стола звучит столь интригующе, что мы рискуем раствориться в процессе энтропии ее обсуждения, пройдя мимо собственно Большой литературы. И все же организаторы нашего мероприятия, надо отдать им должное, очень точно подметили главную проблему современной культуры (литературы в том числе) — её погружение в хаос псевдомногообразия, а также в некие новые стили и жанры, которые, в принципе, сложно назвать литературными — по крайней мере, нашему поколению, воспитанному на произведениях Пушкина, Достоевского, Льва Толстого, Шолохова, Булгакова и, разумеется, Тургенева и Зиновьева.
Автором формулировки темы нашего Круглого стола подмечено, что глобализация связана не столько с восхождением культуры к более высоким образцам творчества, сколько, напротив, с ее примитивизацией и трансформацией в контркультуру, антикультуру, псевдокультуру, etc. Казалось бы, глобализация, размывая государственные, национальные и иные границы, должна способствовать взаимообогащению жанров и раскрепощению человека-творца, однако вместо «ста цветов» мы получаем сегодня преимущественно один цвет — черный. Ну или, в лучшем случае, «пятьдесят оттенков серого».
Почему так происходит?
Потому что у нашего поколения, видимо, очень высокая планка оценки добротной классической литературы и культуры в целом. Планка же художественного вкуса, интеллектуальных требований и моральных оценок каждого последующего поколения россиян все ниже и ниже. Так, планка пятидесятилетних соотечественников — Пелевин и Сорокин, планка сорокалетних — Паланик, Бегбедер, Толкиен, Стивен Кинг, Дэн Браун и Шнур, планка тридцатилетних — Джоанна Роулинг и речитативы рэперов; планка двадцатилетних — это, похоже, сценаристы компании Marvel Comics. И эта планка неуклонно снижается, удаляется от классических образцов и высокой культуры.
Причина, как я полагаю, не в том, что каждое новое поколение в России хуже предыдущего. Дело в том, что глобальный рынок предлагает нам все более массовый и стандартизированный продукт, искусственно снижая планку духовных и культурных потребностей людей.
Глобальный рынок — а именно о нем мы сегодня будем говорить как о ключевом факторе уничтожения высокой культуры, продвигает в обществе не классические духовно-нравственные образцы, а поделки, удовлетворяющие животные потребности людей: массовые развлекательные шоу и другие виды низкопробной поп-культуры.
На эту тему можно говорить много и долго. Я отмечу лишь один момент — откуда берется высокая планка оценки культурной продукции.
Замечу, что планка эта относительна. Она всегда познается исключительно в сравнении, и сегодня предельной высотой является так называемая «имперская» культура. Если быть точным — культура ведущих мировых цивилизаций: византийской, римской, британской, российской, французской, испанской, американской, китайской, индуистской, арабской и т.п. Образцы классической культуры строятся на таких цивилизационных основаниях, как язык, традиции, верования и т.п. больших народов и стран-цивилизаций. В этом смысле Большая русская, российская и советская литература — следствие имперско-цивилизационного бытия России-СССР. Соответственно, утрата цивилизационности, культурное ужатие нашей страны и скатывание её в периферию снижают планку всего, в том числе — и уровня национальной литературы.
Не буду развивать эту вполне очевидную мысль. Скажу только, что Тарас Шевченко, Николай Гоголь и даже Леся Украинка были имперскими литераторами, а сегодня в Малороссии, ставшей Украиной, утратившей свой аутентичный цивилизационный код, уже не может быть Большой литературы; здесь может быть только местечковая литература малых форматов. Исключения вроде убитого в Киеве Олеся Бузины — это все еще из российской и советской имперскости; новая киевская метла метет слишком мелко и признает литературой лишь те произведения, что написаны на украинском языке, который априори не является языком Большой литературы. И это правило относится к измельчавшему и фрагментирующемуся постсоветскому пространству в целом, в котором в ближайшие десятилетия уже не будет новых Чингиза Айтматова, Сулеймана Стальского, Расула Гамзатова, Мустая Карима или Фазиля Искандера. Исключения возможны, но большая литература российско-евразийской цивилизации, увы, судя по всему, приказала долго жить.
Сегодня большой писатель на постсоветском пространстве может появиться уже как исключение и только в трех случаях:
а) если он закатится в своем творчестве в евроамериканскую парадигму оценок и ценностей и начнет творить с позиций «общечеловека», что в данный момент вряд ли возможно; для подобного нужна полная перекодировка сознания миллионов постсоветских гуманитариев — и это долгий путь;
б) если писатель будет творить в российской цивилизационной (имперской) парадигме, не скатываясь в рыночную конъюнктуру и подражательство западным писателям; но это путь постоянной борьбы, который в нынешних условиях чрезвычайно редко сулит успех и реальное признание;
в) если писатель будет искусственно сконструирован западными структурами из неких политических соображений, как это произошло с белорусской Светланой Алексиевич, творчество которой как литератора ниже самого среднего уровня, и как это сегодня происходит с обласкиваемыми западными издателями российскими писателями Владимиром Сорокиным, Борисом Акуниным и проч.
Довольно высокий градус интереса россиян к литературному творчеству сохраняется сегодня в России мощнейшим фундаментом традиции русской и советской литературной классики и трансформацией великих имен в национальные и рыночные бренды.
В известном смысле нынешняя российская культура паразитирует на сотне великих имен-брендов, одновременно фактически выставляя заслон литературной классике советского и нашего времени. Большая русская литература становится реликтом, подчас поддерживаемым государством — но реликтом.
Только в последние несколько лет Минкультуры обеспечило принятие решений о праздновании 150-летия Максима Горького, 200-летия Тургенева, 200-летия Достоевского, 220-летия Пушкина, etc. Были поддержаны проекты по сохранению творческого наследия Толстого, Булгакова, Гранина, Распутина, Астафьева, Мандельштама, Белова и многих других русских и советских писателей и поэтов. Надеюсь, что скоро будет принято подобное решение о поддержке творческого наследия Александра Зиновьева. И все же сотни выдающихся имен (особенно — из числа советских писателей и поэтов) забыты, а новое время дает нам исключительно графоманию и низкопробные рыночные жанры с нарочитой демонстрацией аморальности и пошлости.
Низкопробность касается в основном визуальных жанров искусства — кинематографа и театра, но проникает она сегодня все больше и в литературу. Полагаю, что проблема раскультуривания России сегодня настолько остра, что впору говорить уже о необходимости разворачивания своего рода национального сопротивления этому тренду. И Большая русская, российская литература — это сегодня наш главный культурный бастион.
