Владимир Лепехин, для РИА Новости
Великая европейская философия закончилась на экзистенциализме. После Мартина Хайдеггера, Эриха Фромма и Юргена Хабермаса на Западе не появилось, пожалуй, ни одного имени, которое можно было бы связать с реальными открытиями в области философской, а в особенности социально-философской, мысли. (Ну не считать же великими философами семиотиков, структуралистов или каких-нибудь деконструктивистов вроде Жака Деррида).
Даже Мишель Фуко, которого многие западные коллеги по цеху ставят вровень с названной выше тройкой, с моей точки зрения, не более чем великий схоласт, что симптоматично, поскольку погружение современной западной философии в схоластику суть закономерный итог ее деволюции. Уперевшись в необходимость пересмотра основных постулатов западного постхристианского гуманизма в пользу тупиков тотальной секуляризации, европейские мыслители возвращаются в эпоху Фомы Аквинского — в то время, когда основные философские дискуссии велись не по поводу сущностей объекта, но вокруг его формы или в лучшем случае предмета.
Современные западные философы заняты исключительно посттворчеством, претендуя не более чем на постмарксизм, постпозитивизм, постмодерн, постпрагматизм и т.п., а также упражнениями в области метафизики и метафилософии. Это в теории. А в идеологии все эти пост- и мета- сопровождаются разного рода приставками вроде «нео» и «транс»: неоконсерватизм, неолиберализм, неопозитивизм, трансгуманизм и проч. Никто не рискует сделать честный и системный мегаанализ современной эпохи, а если и рискует, то без особого результата. В таком контексте действительно новое знание предполагает такую масштабную и объемную рефлексию, которая бы имела отношение не только к посттеориям, но к когнитивному фундаменту нового и многополярного мирового порядка.
Что означает подобная рефлексия, если рассмотреть ее содержание на примере исследования таких феноменов, как капитализм и Запад?
Для ответа на этот вопрос необходимо посмотреть на данный двуединый объект (капитализм и Запад) так, будто все существующие авторитеты от Джона Локка и Адама Смита и до Сэмюэля Хантингтона и свежеиспеченных Нобелевских лауреатов по экономике увидели и описали лишь часть того нового целого, которое может быть открыто только сегодня, в XXI веке, когда в распоряжении философов и экономистов появился колоссальный объем самой разной информации.
Сегодня мир нуждается в принципиально новой политэкономической теории, к формированию которой, увы, пока не приступил всерьез ни один экономист. И это понятно: осмысление стремительно меняющегося бытия и предложение адекватной новым алгоритмам развития соответствующей мировоззренческой конструкции есть прежде всего философско-методологическая проблема.
Не буду описывать здесь контуры ожидаемой конструкции. Затрону лишь ее сердцевину — тот ключевой элемент, который сделал труды Маркса всемирно известными, а его последователям позволил перевернуть мир.
Три типа капитала и три способа получения сверхприбыли
Гений Маркса связан в первую очередь с открытием им — кто бы что ни говорил — механизма образования прибавочной стоимости как способа обеспечения прибыли. Именно на этом открытии строится учение Маркса, которое, как мы убедились, отнюдь не всесильно, потому что оно не верно, хотя бы в том смысле, что неполно.
В нынешнюю технотронную эру марксистский концепт выглядит довольно бледно, а такие его элементы, как, например, тезис о необходимости установления диктатуры пролетариата, в некоторых аудиториях вообще считается бредом. В принципе, так оно и есть, если рассматривать марксизм как претензию на истину. Но можно и, полагаю, нужно относиться к марксистским постулатам как к одному из важнейших источников классической политэкономической науки, и по сей день не утратившему своей актуальности. Напротив, только сегодня мы в состоянии адекватно оценить реальное значение раскрытия Марксом феномена прибавочной стоимости.
Впрочем главная тайна капитализма и Запада как такового касается не только механизма получения прибыли в процессе промышленного производства; она кроется в понимании СУЩНОСТЕЙ того и другого.
Именно в сущностях следует искать ответы на вопросы, связанные с особенностями капитализма и западнизма: почему капитализм всегда связан с развитием, почему он цикличен, почему Запад всегда агрессивен, в чем корни исторической и современной западной русофобии и что в конечном счете там, за глобальной монополией доллара США как «последней стадии капитализма».
Открытие феномена прибавочной стоимости стало чрезвычайно важным шагом в десакрализации западного общества. Но Маркс детально описал процесс получения прибыли преимущественно в сфере производства, в то время как формирование промышленного или, точнее, производственного капитала (под ним следует понимать ту часть производственных активов, которые, находясь в обороте, приносят прибыль) — всего лишь следствие функционирования финансового капитала, который, в свою очередь, является следствием развития капитала торгового.
Получается, что в каждом из трех основных типов экономической деятельности (такой способ капитализации, как прямой захват активов, я в данном случае не рассматриваю) формирование капитала как новой стоимости имеет свои особенности. В сфере производства это происходит путем образования и присвоения прибавочной стоимости, образуемой, в том числе, за счет минимизации издержек. В сфере финансовой — путем получения сверхприбыли посредством института ссудного процента, комиссионных с разного рода сделок и финансовых спекуляций. А в сфере торговой (внимание!) формирование прибыли и сверхприбыли происходит за счет произвольного маржинга, то есть установления владельцем товара такой цены последнего, которая превышает (часто в разы) их себестоимость.
С учетом же того, что образование торгового капитала, то есть торговой инфраструктуры (включающей институт оценки роста стоимости (капитализации) тех или иных активов), торговых репутаций, технологий продаж и оборотных средств, существующих не обязательно в денежной форме, предшествовало формированию капиталов иных типов, торговый капитал суть материнский по отношению к ним.
Капитализм вырос из торговли
«Именно олигархия (борьба государей с которой известна еще со времен списания долгов Солоном) создала капитализм как свой собственный проект, позволяющий контролировать экономические эффекты науки и саму науку, технику, технологию», — считает член Зиновьевского клуба Тимофей Сергейцев. Но вот откуда появились сами олигархи? Не в связи ли с сосредоточением капитала в конкретных руках? И какого капитала? Утверждаю, что изначально — торгового, поскольку торговля как отрасль жизнедеятельности человека появилась задолго до возникновения промышленного производства и даже самих денег.
Торговая индустрия — вот то зерно, из которого постепенно, шаг за шагом вырос колос капитализма, ставший альфой и омегой Европы, затем Нового Света, а к XXI веку — и всего мира.
Еще на заре человечества, соседоточиваясь там, где совершался обмен товаров (в устьях рек, на перекрестках караванных и иных путей, в удобных для плавсредств бухтах и т.п.) торговцы создали инфраструктуру транспортировки товаров, которая по мере своего развития потребовала формирования института денег как универсального средства платежа.
Понятно, что такое средство потребовалось лишь тогда, когда от прямого обмена натуральным продуктом различные племена приступили к собственно торговле — обмену продукцией через посредника (торговца), позволяющему осуществлять перемещение товара (его отчуждение) на дальние расстояния.
Первым мыслителем, который открыл эту главную тайну капитализма, стал французский историк Фернан Бродель, который в своей знаменитой книге «Материальная цивилизация, экономика и капитализм XV-XVIII вв.» показал, что значил переход человечества к торговле на дальние расстояния для формирования капиталистического общества.
Бродель и другие авторы известного французского издания «Анналы» методично проследили, как первые торговцы создавали города и морские порты, первые в истории человечества суда — для транспортировки товара — и двигались из торговых поселений восточного Средиземноморья в Адриатику и далее — к берегам Испании. Как они ставили в зависимость от своих интересов Византию и Рим и распространяли влияние византийских и генуэзских родов в странах центральной Европы, как поощряли великие географические открытия, захват новых территорий и рабство, и как в конечном счете сформировали всемирную олигархию и породнились с сословной аристократией.
Сегодня потомки ведущих торговых кланов (современные олигархи) нацелены на захват рынков развивающихся стран и установление в мире глобального порядка под своим контролем.
Фернан Бродель, как я полагаю, не понял истинного значения своего открытия. А между тем оно на порядок значительнее открытия Марксом феномена прибавочной стоимости и куда значительнее раскрытия им же механизма образования ссудного процента.
Не буду углубляться в обсуждение причин ошибок и умолчаний автора «Капитала», считавшего, в частности, что промышленный капитал, будучи более прогрессивным в сравнении с ссудным, со временем возьмет верх над банковским. Скажу только, что имманентная агрессивность Запада и его предельный эгоизм объясняются его рыночной природой: торговцы не знают меры в борьбе за прибыль и рынки сбыта.
Россия, в отличие от Западной Европы, всегда была страной с преимущественно земледельческим укладом и крестьянским образом жизни, предполагающим принципиально иную — ненасильственную, оборонительную, адаптивную и созидательную модель жизнедеятельности.
Что значит для нас, россиян, живущих в XXI веке, констатация данного факта? Как минимум признание того, что Запад невозможно переделать или вразумить. Торговая цивилизация насильственна, лицемерна и коварна по своей природе, поскольку ее истинный Бог — маржинг, то бишь максимальная выгода. Как говорится, ничего личного.
Вот почему римская церковь, сросшаяся с торговцами (прямыми потомками тех, кого Иисус в свое время выгнал из Храма) посредством создания специальных военно-торговых орденов, всегда потворствовала колонизаторам, в XX веке сотрудничала с руководством гитлеровской Германии, а сегодня поддерживает русофобские устремления новых конкистадоров.
У Запада всегда будет свой глобальный проект как проект обеспечения мирового господства и подавления на этом пути всех своих конкурентов, в то время как глобальный проект российской цивилизации может быть лишь ответом на вызовы и притязания глобального рынка.
