Вселенная ЖЗЛ №3 (20), ноября 2016 г.
«С НИМ В МОЮ ЖИЗНЬ ВОРВАЛСЯ ЦЕЛЫЙ ГИГАНТСКИЙ МИР»
– Однажды вы сказали, что, будучи женой Александра Зиновьева, вы получили особую ученую степень и обрели уникальные знания, которых нет ни у кого в мире. Можно ли сказать, что годы общения и совместной жизни с Александром Александровичем кардинально повлияли на ваше мировоззрение?
– Они не просто повлияли на мое мировоззрение – они создали его. Зиновьев предстал передо мной фигурой невероятного масштаба. Когда мы встретились, я даже не поняла, что случилось. Я понятия не имела, что передо мной фронтовик, что этот человек старше меня на 23 года; я не представляла, что он уже заслуженный профессор, у которого десятки учеников и аспирантов. В мою жизнь ворвался целый гигантский мир. 1 октября 1965 года стало самым счастливым днем моей жизни.
Став женой Зиновьева, я сформировалась как личность, аналитически относящаяся ко всему происходящему; как человек, которому он доверил всё свое творческое и научное наследие. «Оля, я знаю, что тебе будет очень тяжело, но ты всё сделаешь» – такими были его последние слова, которые он, умирая, произнес. Такими словами не бросаются.
– Вы были главным помощником Александра Александровича. Какие впечатления остались у вас от работы над его знаменитыми текстами, например от первого в истории литературы социологического романа «Зияющие высоты», который вышел на Западе ровно сорок лет назад?
– Мои впечатления – это целый том мемуаров, над которыми я сейчас работаю. «Зияющие высоты» – это уникальное явление в истории мировой литературы. Такая книга появляется только раз в эпоху. Александр Александрович брался за работу над ней несколько раз. Еще с фронта он привез целый чемодан рукописей… В 1970 году он снова обратился к заветному замыслу. Появились наброски – но дальше них текст не пошел. Книги, они ведь обладают весьма своенравным характером! «Зияющие высоты» состоялись только с третьей попытки – в момент, когда обстоятельства его жизни складывались трагически. Зиновьев был уже всемирно известен, входил в тройку ведущих логиков мира, все его книги сразу переводились на английский и немецкий языки. Его терпели до тех пор, пока финская Академия наук – разумеется, без одобрения ЦК КПСС – не избрала Зиновьева своим действительным членом – одновременно с Петром Капицей. В философской и логической среде сложились конклавы; на Зиновьева обрушилась чудовищная атака со стороны профессионалов. «Заботливые» коллеги по цеху всерьез обеспокоились созданием культа Зиновьева. Незамедлительно последовали письма в ЦК и КГБ – это не голословное заявление, за всем этим я наблюдала сама.
– Публикация «Зияющих высот» стала поводом для насильственного выдворения семьи Зиновьевых из страны. Какой след в вашей жизни оставила вынужденная эмиграция, длившаяся больше двадцати лет – с 1978 по 1999 год?
– Когда нас выставляли, мы нередко слышали: «Ну и хорошо! В Вену ведь поедете, в Мюнхен – не на Колыму!» Те, кто напутствовал нас таким образом, знали, что вариант с Колымой действительно существовал. Выбор нам предоставили такой: либо мы добровольно летим в Германию, либо нас – так же добровольно – отправляют в разные лагеря, разбросанные на просторах нашей родины. Кроме того, нас обещали лишить родительских прав, а ребенка грозились запихнуть в какой-нибудь самый страшный детский дом. На сборы нам дали пять дней.
В Германию мы летели со смешанными чувствами. Решение о том, что Александр Александрович приглашен на должность профессора в Мюнхенский университет, было принято, когда мы находились в самолете. Ректором университета в Мюнхене был тогда Николаус Лобковиц, написавший свою первую студенческую работу по книгам Зиновьева.
Мюнхен – это город, о котором можно было только мечтать. Каждый немец, которого мы встречали в наших многочисленных поездках по всему миру, после одного только упоминания о Мюнхене восторженно и мечтательно вздыхал. Мы понимали, что это особое место; впрочем, помнили мы и о том, что появилось там в 1930-е годы, – Зиновьев сражался с фашистской нечистью и в небе России, и в небе Германии. Нас ждали работа, издатели, огромное внимание со стороны прессы, бесчисленное количество приглашений на пресс-конференции, съезды, встречи с политическим бомондом и ведущими деятелями науки и искусства. И всё же там нужно было жить – вгрызаться в новую жизнь. Где-то на десятом году нашей жизни в Германии, возвращаясь из очередной поездки, я внезапно произнесла: «Наконец-то мы летим домой!» До этого мы так никогда не говорили.
– Решение вернуться в Россию созрело у Александра Александровича после бомбардировки Югославии, в которой, по его словам, разыгрывался сценарий будущего нашей страны. «Я должен вернуться в Россию, разделить ее судьбу и умереть с моим народом», – сказал Зиновьев. Насколько тяжело было вписаться в новую российскую – постсоветскую – жизнь?
– Очень трудно. В России нас никто не ждал. Ельцин нашему возвращению отнюдь не обрадовался, ведь еще в марте 1990 года в гигантской программе «Апостроф» Бернара Пиво между ним и Зиновьевым состоялась настоящая дуэль.
Вообще-то Александр Александрович собирался уехать один. «Я возвращаюсь, – сказал он мне. – Навещайте меня хоть иногда». Уезжать из Германии мне было сложно – нужно было проститься с профессиональными связями, договорами, за которые я отвечала. В принципе мы могли бы жить в Мюнхене и дальше, но Александр Александрович принял решение, и я ответила: «Мы были вместе всегда. Неужели я оставлю тебя!» Возвращение в Москву было связано с большими переживаниями – возвращаться я попросту не хотела. Но он оказался прав – тысячу раз прав! Ведь если бы мы остались в Мюнхене, вряд ли нам удалось бы сделать так много за эти десять лет после смерти Александра Александровича.
– Сейчас вы, как и прежде, главный хранитель зиновьевского наследия: Биографический институт его имени, Международные конференции «Зиновьевские чтения», Международный научно-образовательный центр имени А. А. Зиновьева в МГУ… Вышедшая в серии «ЖЗЛ» книга «Александр Зиновьев: Прометей отвергнутый» наверняка станет катализатором распространения зиновьевских идей. Как возник замысел этой книги и каково ваше мнение о ней?
– Валентин Федорович Юркин (генеральный директор АО «Молодая гвардия». – С. К.) позвонил мне из Женевы. Он смотрел там передачу, где я парировала Геннадию Зюганову. Тот имел неосторожность сказать, что КПРФ помогает фонду Зиновьева… и я взорвалась. «Во-первых, вы должны были бы знать, что фонда Зиновьева не существует, – воскликнула я, – а во-вторых, с вашей стороны я никакой помощи не получала!» Зюганов замялся и одиннадцать раз – это было подсчитано! – повторил: «Исправим!» Так вот под впечатлением от этой нашей эмоциональной перепалки мне позвонил Валентин Федорович. «Ольга Мироновна, – сказал он, – вы знаете, у нас страшное упущение: биография Зиновьева еще не выходила в серии “ЖЗЛ”! Мы могли бы встретиться, чтобы поговорить на эту тему?» Я согласилась. Валентин Федорович предложил мне написать книгу самой, на что я ответила: «Я не писатель. Я – жена писателя». При этом у меня были два кандидата на роль автора этой книги…
Выбор я сделала в пользу Павла Евгеньевича Фокина – ведущего научного сотрудника Государственного литературного музея. Фокин страстно помогал нам в проведении первой выставки, посвященной жизненному и творческому пути Александра Зиновьева, – она состоялась в Трубниковском переулке в 2007 году. Мое предложение стало для Павла Евгеньевича абсолютной неожиданностью. Он боялся, что не справится. «Ничего другого вам не остается, – сказала я, а потом добавила: – У вас всё получится!»
Мы постоянно работали вместе. Когда он приезжал ко мне в гости выпить чаю, я начинала что-то рассказывать, с моего естественного согласия он неизменно включал диктофон. В какой-то момент у меня возникло острое желание посмотреть, что он уже написал, но я сдерживалась – и четыре года не видела ни строчки из его текста. А потом он позвонил мне однажды вечером – на часах было за девять часов – и произнес: «А ведь я могу вам ее отправить…» Я сразу поняла, о чем речь. «Только в течение десяти дней мне нужно будет передать рукопись в издательство…» Ну, времени мне потребовалось гораздо меньше – я прочитала рукопись за полтора дня, без перерывов на обед, запивая кофе. Читалось, как детектив! И до сих пор я в полном восторге от того, как доброжелательно, скрупулезно, по-научному аналитично и глубоко по-человечески отнесся он к этой работе.
– В мемориализации наследия Александра Зиновьева активное участие принимают его дети. Расскажите о них.
– По-настоящему активно участвуют только две дочери – Полина и Ксения. Это наши общие дети. Полина – известный художник. Она окончила Мюнхенский университет, у нее было много выставок – в Мюнхене, Женеве, Париже, Москве… Еще она автор многих книг, которые переводились на румынский, французский, английский языки. Спустя несколько дней после смерти Александра Александровича у меня созрел замысел издания альбома Зиновьева-художника. Реализацией этой идеи занимается именно Полина. В альбоме будут представлены 259 его работ: политические карикатуры, карикатуры на героев «Зияющих высот», рисунки, ставшие обложками его собственных книг, работы маслом…
Ксения – эта наша маленькая девочка, которая родилась в Баварии в 1990 году (по этой причине я и не смогла поехать на историческую дуэль Зиновьева с Ельциным). Ксения – музыкант, лауреат многочисленных конкурсов. Она окончила музыкальное училище – «Мерзляковку» при Московской государственной консерватории. Сейчас она концертирует, владеет, как и Полина, несколькими иностранными языками, помогает нам в Биографическом институте Александра Зиновьева и Зиновьевском клубе, пишет превосходные статьи для сайта Russia Insider.
Беседовал Сергей Коростелев
Эл
