Название фильма: «Александр Зиновьев. Завещание»
Жанр: Хроникально-документальный фильм.
Режиссер: Евгений Григорьев.
Год выхода: 2006
Страна: Россия
Хронометраж: 26 минут.
Студия: «Встреча», ТО «Первое кино»
Лауреат Премии «Триумф» за 2006 год
Предварительный просмотр на сервисе Rutube.ru
Александр Александрович Зиновьев – советский и российский учёный-логик, социолог, философ, специалист в области методологии научных исследований, автор ряда работ, посвящённых исследованиям советского и западного общества. В документальном фильме “Завещание” в честь 80-летия он рассказывает о своей жизни и научных исследованиях.
Итак, мне 80 лет. 80! Это много, это очень-очень много. Никогда не рассчитывал, что проживу так долго. Я имел возможность расстаться с жизнью много-много раз ещё в юности. Меня должны были расстрелять в 1939 году как члена террористической группы, собиравшейся убить Сталина. Сколько раз представлялась возможность отправиться на тот свет в годы войны! Достаточно сказать, что средняя продолжительность жизни летчиков штурмовой авиации была сначала 10 боевых вылетов, потом 15 к концу войны. А я совершил больше 30 боевых вылетов – это только в штурмовой авиации. И потом, взять годы иммиграции – 2 покушения, 2 попытки похищения. Одним словом, это какое-то чудо, что я до сих пор живу и работаю. И как работаю – я даже в молодости так не работал, как работаю сейчас. Но как бы то ни было, 80 лет – есть 80 лет, пора дать отчёт хотя бы перед самим собой… Представь себе такую ситуацию: ты оказался перед каким-то высшим судьёй, и вот он сказал бы мне, “Зиновьев, ты прожил такую длинную жизнь, вот тебе буквально несколько минут, скажи, что в твоей жизни было самое главное?” Что я мог бы по этому поводу сказать? Ну, допустим следующее…
В моей жизни было много всякого рода событий, разного сорта и разной ценности, разной важности. Но два события сыграли решающую роль, они определили всё остальное, всё то, что я делал. Определили принципы моего поведения и, в конце концов, все результаты моей жизнедеятельности.
Ещё в школьные годы я сделал для себя великое открытие, что самые светлые идеалы в истории человечества – коммунистические идеалы, – реализуясь, порождали самые ужасные последствия. Разумеется, подобное открытие обязывало сделать для себя какие-то практические выводы, как жить в такой ситуации. И ещё сидя на Лубянке, я выработал для себя такие принципы: идеальных обществ не бывает, главное не в том, что из себя представляет общество, в котором ты появился на миг для жизни, а что ты сам представляешь в любом данном тебе обществе. И тогда я выработал программу своей жизни. Вот некоторые правила из неё: живи так, как будто бы какой-то Высший Судья наблюдает каждый твой шаг, и не только каждый твой поступок, но и каждую твою мысль и даёт им оценку; и живи так, чтобы тебе не было стыдно за своё поведение, за свои мысли. Я свято следовал этому принципу, не отступая от него ни на шаг. И второй принцип – главным в моей жизни должно стать познание. Истина, только истина, вся истина, истина любой ценой, истина, не считаясь ни с чем. Объектом моего познания стало на много лет общество, в котором я жил. Коммунистическое общество, советское. И я думаю, что добился в исследовании этого общества серьёзных результатов. Я разработал свою собственную логическую концепцию, без которой научная теория советского общества не могла быть построена, разработал свою методологию науки, свою общую социологическую теорию. И в результате, по всей вероятности, первым и, может быть, последним в истории науки построил научную концепцию коммунистического общества.
Справедливости ради надо заметить, что следовать принципам, которые я выработал для себя в юности, было не так-то просто. В советские годы мне это обошлось довольно дорого. Стоило мне начать говорить правду, допустим, о колхозах, о том, как живут люди на низшем уровне, о социальном расслоении населения, как немедленно последовал донос, и я был арестован. Уже в послевоенные годы, когда вроде бы наступила либерализация, я проделал серьёзную работу и установил неизбежность кризисов в коммунистической системе. Коммунистическая система считалась бескризисной как апологетами коммунизма, так и её противниками. Я же доказал их неизбежность. Это один из частных результатов моих исследований. Они тут же были оценены как клевета на советское общество. Собственно, с такой формулировкой «клевета на советский общественный строй» в 78-м году я и вынужден был покинуть страну.
Любопытно, что и на Западе ситуация для меня изменилась незначительно. Пока я писал критические работы о советском обществе, меня там превозносили и издавали мои произведения огромными тиражами на всех языках планеты. Стоило мне начать исследования западного общества, руководствуясь моими принципами – “истина во что бы то ни стало, истина любой ценой”, – как отношение ко мне мгновенно изменилось. Мою работу о Западе и о будущем западного общества закрытые рецензенты оценили в той же терминологии, в какой оценивали мои работы о советском обществе в СССР, то есть как клевету на западное общество. И сразу начался бойкот моих работ на Западе.
Должен сказать, что и сейчас ситуация для меня не изменилась радикальным образом. Мои исследования постсоветской России, которые могли бы сыграть очень важную роль в жизни страны, бойкотируются, замалчиваются, пропаганда моих идей сводится фактически к нулю. Но вот стоило бы мне поддаться, хотя бы на один шаг отступить от моих принципов, как судьба резко изменилась бы. Мне неоднократно представлялась возможность сделать блестящую карьеру и иметь жизненные блага в таких количествах, что мне завидовали бы очень многие люди, склонные к материальному обогащению. В Советском Союзе от меня требовалось очень немного: признать хотя бы одной фразой, что мои исследования не противоречат марксизму. Но я этого не сделал. В результате – бойкот исследований ещё до выхода моих литературных произведений, до выхода «Зияющих высот», за которые потом я и был выслан на Запад.
И на Западе аналогичная ситуация. Стоило бы мне похвалить Горбачёва, горбачёвскую перестройку, как я получил бы все жизненные блага – мог бы иметь свой журнал, свой исследовательский центр… Но встать на этот путь – означало изменить самому себе. Тогда и на Западе меня за те же самые работы, за которые раньше объявляли антикоммунистом, зачислили в коммунисты. Стали называть красно-коричневым. Вот что означает последовательно придерживаться жизненных принципов…
А в войну? В самом её начале был такой случай. Это ведь известно, что несколько тысяч советских солдат сдались в плен, хотя и имели оружие, и могли оказывать вооружённое сопротивление. Я однажды оказался в такой ситуации. Офицеры и сержанты поснимали знаки различия и уже бросили оружие, приготовились сдаваться, а я и ещё несколько товарищей отказались это делать. Представьте, что о нас говорили, что нам кричали бывшие сослуживцы: мы предаём товарищей. То есть мы призывали сопротивляться немцам, покуда в наших руках есть оружие, а нас обвиняли в том, что мы совершаем предательство, хотя предавали сами. Это очень характерный случай.
Нечто подобное произошло и в горбачёвско-ельцинские годы. 18 миллионов членов КПСС были и вдруг все как будто испарились. А ведь давали клятву до последней капли крови сражаться за идеалы марксизма, за идеалы коммунизма. Я хоть и был критиком коммунизма, на Западе меня считали критиком коммунистической системы, но я остался верным моей эпохе, в которой жил и сформировался, верным советской эпохе, я ей верным и сейчас остаюсь. Я никогда не изменял никому, не изменял и себе. Это изменили они.
А что касается жизненных эпизодов, расскажу один. Забавный. Я служил в штурмовом авиационном полку, и война уже шла на территории Германии. Сражались иногда за отдельные улицы, даже за отдельные дома. Мне было поручено сфотографировать сверху дома, что занимали наши войска, и те, что оставались у немцев. Нужно было иметь точную картину, чтобы включить в работу бомбардировщики и артиллерию. А для того вместо пулемётов установили кинопулемёты, и, чтобы всё сфотографировать, я должен был пикировать, а не маневрировать, что означало попасть под прицельный огонь зенитных батарей. Когда я добрался до аэродрома, у меня в самолёте обнаружили 32 пробоины. Инженеры утверждали, что такой самолёт не мог лететь. А я всё-таки долетел. Вот за этот боевой вылет представили меня к высокой награде – ордену Боевого Красного Знамени. Через несколько дней прислали в полк из политотдела офицера, которому для получения высокого ордена нужно было участие в боях. Его посадили ко мне воздушным стрелком. Я решил подшутить над ним и, вместо того чтобы плавно вести самолёт, устроил «болтанку». Он облевал мне всю машину. А вылет был абсолютно безопасным, истребителей не было, и зенитки не стреляли. Когда мы возвратились, я, угрожая пистолетом, заставил его вымыть самолёт. Он донёс об этом, конечно. И я в наказание получил 10 суток ареста и не получил боевой награды. А его наградили орденом Боевого Красного Знамени за участие в боях.
Стиль жизни формируется в детстве. В детстве я научился преодолевать страх. И после этого никогда не совершил ни одного поступка в силу страха. По настоянию школьного учителя меня отправили учиться в Москву. Это был 1933 год. Тогда ещё оставались на улицах беспризорные, орудовали дворовые банды. Однажды я пошёл в магазин, а жил недалеко от Сухаревки, купить циркуль. Были такие «козьи ножки», и, когда возвращался, меня окружила банда ребятишек из соседнего дома, человек 10 или 15. С вполне очевидной целью: обыскать и отобрать всё, что в карманах. А там какие-то копейки… Я вынул «козью ножку» и сказал: первому, кто подойдёт ко мне, выткну глаз. Они посуетились немного и разошлись. После этого прошёл слух, что я бандит, связан с бандитами, что я опасен. И до окончания десятилетки буквально все боялись меня тронуть…
Конечно, советовать жить так, как прожил я, не буду. Это трудный жизненный путь, и вряд ли его можно повторить. Но что я могу сказать: старайтесь понимать происходящее сами, без всякой пропаганды. Шевелите мозгами. Старайтесь сохранять личное достоинство, человеческую гордость. Вот я выработал для себя эту формулу – Я ЕСТЬ СУВЕРЕННОЕ ГОСУДАРСТВО… Живём мы один раз. И умейте постоять за себя, умейте дать сдачи!
Я не предполагал, что жизнь советского общества оборвётся преждевременно. Был уверен смолоду, что коммунизм пришёл в мир навечно. И жил, и строил свою исследовательскую деятельность с таким расчётом. Но вот не стало Советского Союза. Для меня это было самое страшное событие в жизни. Советский Союз был разгромлен в холодной, затем в тёплой войне. Коммунистическая система в стране разрушена. Исчез объект моих исследований, объект моей критики, моего творчества как литературного, так и научного. И передо мной, конечно, встала проблема, как жить дальше в условиях новой социальной организации. Но поскольку принципы моего поведения были давно уже выработаны, изменить им я уже не мог. Я стал исследовать западное общество, которое нанесло такое жестокое поражение моей стране, моему народу, и то общество, которое сложилось в России в результате контрреволюционного антикоммунистического переворота. Думаю, что и на этом пути, руководствуясь своими жизненными принципами, достиг достаточно многого. Для одного человека, во всяком случае, может быть, даже слишком многого. Я построил свою теорию современного западного общества и написал ряд книг, десятки, даже сотни статей, в которых сделал прогнозы относительно будущего. Прогнозы сбываются с поразительной точностью. Думаю, что я первым в России, а, скорее всего, и в мире начал научные исследования той социальной системы, которая сложилась сейчас в России.
Вот что я бы сказал, отчитываясь перед Высшим Судьёй о своей жизни. И ещё: я убеждён, что без изучения того грандиозного исторического опыта, который был накоплен в моей стране и моим народом за советские годы, дальнейшая эволюция, дальнейшая жизнь русского народа и России не может быть успешной. Я считаю, что только на основе этого опыта Россия сможет подняться и снова стать если не великой сверхдержавой планеты, то по крайней мере одной из крупнейших держав. И русский народ, судьбу которого я разделяю целиком и полностью, возродится и займёт то место в истории, которое он заслуживает.
…Столько событий, столько передумано, а вот оказывается, что нужно не так уж много слов и не так уж много времени, чтобы выразить сущность прожитой жизни…
Проект “Мнение”. Александр Зиновьев. “Завещание”
