Алексей Панкин: Навстречу Октябрю 2017-го

Алексей Панкин, член Зиновьевского клуба МИА "Россия сегодня"

РИА Новости, 8.11.2016

Алексей Панкин, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня»

«И вновь продолжается бой»

Хотим мы этого или не хотим, нравится нам или не нравится, но в 2017 году России придется отмечать 100-летнюю годовщину Великой Русской революции. При нашей любви к истории и пристрастии к круглым датам, можно вообразить, какие бури будут бушевать в обществе весь грядущий год. Осмыслять и переосмыслять станем не только череду событий, имевших место между февралем и октябрем семнадцатого, но и весь дальнейший ход советской и постсоветской истории России.Юбилей будут отмечать и в мире. Можно даже представить, что уже сегодня в западных спецслужбах, мозговых трестах и штабах беглых олигархов расписываются основные темы пропагандистских кампаний, составляются списки пиар-агентств, медиа, НКО и публичных политиков, через которые они будут внедряться в международный дискурс.

В феврале человечеству поведают о великом прорыве к свободе, подавленном злыми большевиками, с вариациями на тему, что русский народ оказался недостоин обретенных им политических вольностей. Ближе к ноябрю пойдут резолюции в международных структурах, приравнивающие коммунизм к нацизму — и так далее.

Общий лейтмотив — современная Россия стремится к восстановлению СССР, а Владимир Путин — это Иосиф Сталин сегодня.

Одновременно в идеологических инстанциях Коммунистической партии Китая наверняка уже готовятся черновики будущих установочных текстов относительно того, что Ленин и Сталин — это величайшие деятели мировой истории, а социалистическая Октябрьская революция принесла угнетенным народам свет и надежду…

«За упокой и за здравие»

Если говорить предельно обобщенно, абстрагируясь от существенных нюансов, то в России по отношению к советскому прошлому существует три позиции.

Первая заключается в том, что Октябрьская революция и последовавшее за ней социалистическое строительство стали «черной дырой» российской истории, выпадением из цивилизационного процесса, а главным содержанием эпохи были репрессии против собственного народа, ГУЛаг. Назовем ее условно именем великого советского инакомыслящего и писателя Александра Солженицына.

Отказ от коммунистической идеологии и распад СССР, с этой точки зрения, есть великая революция, возвращение к себе, в Европу, в общецивилизационное русло исторического процесса. Практическим результатом стали попытки декоммунизации — от переименования городов и улиц до либеральных экономических реформ, преследовавших цель, по признанию их архитекторов, не столько создать эффективную экономику, сколько разрушить предпосылки для возрождения коммунизма. Это была де-факто официальная идеология первого постсоветского десятилетия независимой России.Другая позиция (назовем ее именем великого советского инакомыслящего и писателя Александра Зиновьева) состоит в том, что советский строй явился наивысшей точкой исторического развития России. Он был создан творчеством масс, обеспечил простому человеку доступ к знаниям и росту, а в так называемые годы застоя — и уровень благосостояния, невиданный до той поры в российской истории. Кроме того, он создал цивилизационную альтернативу «западнизму», облагородив тем самым и его самого, и завоевав для СССР миллиарды сторонников во всем мире.

События 1989-1991 года были контрреволюцией, а последовавшие развития — цивилизационной деградацией.

И, наконец, то, что можно считать фактической официальной позицией от 2000-х до наших дней. Она отличается эклектичностью, проявляющейся в идеологических символах. Россия поет советский гимн на новые слова, написанные автором двух предыдущих Сергеем Михалковым. 7 ноября перестало быть главным государственным праздником, но осталось памятной датой, хотя и с другим, не революционным, наполнением. Мы отмечаем 9 мая под красным знаменем Победы, но при задрапированном Мавзолее и без официального упоминания имени Верховного Главнокомандующего. И т.д.

Я бы назвал ее именем замечательного советского поэта и барда Булата Окуджавы. Помните его знаменитые строки:

«Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской,

И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной»,
из которых непонятно, за кого лирический герой сражается, и склонятся ли над ним комиссары как над павшим товарищем или же поверженным врагом.

Эта позиция наиболее удобна с прагматической точки зрения, ибо раздает всем сестрам по серьгам. «Бег на месте общепримиряющий», как пел другой великий советский поэт и бард.

«Громада двинулась и рассекает волны. Плывет. Куда ж нам плыть?»

Какая из трех позиций более перспективна в качестве «идеологии юбилея Великой Русской Революции» (то есть фокуса для государственной информационной, образовательной, культурной политики), с точки зрения политической целесообразности и национальных интересов (куда по умолчанию входят и интересы действующей власти)?Возвращение к «покаянству» даже не стоит рассматривать всерьез. Ельцин и архитекторы либеральных реформ по всем опросам числятся среди самых непопулярных (мягко говоря) руководителей России ХХ века. Памятники Ленину в подавляющем большинстве своем как стояли, так и стоят по всей стране, по телевидению каждый день идут советские фильмы, а молодые эстрадные исполнители с удовольствием включают в репертуары песни своих отцов и дедов.

Посыпание головы пеплом, которым сопровождались добровольный отпуск на волю Советским Союзом восточноевропейских сателлитов, и выталкивание Россией из СССР союзных республик, не было оценено ни ими самими, ни Западом. Войска НАТО уже стоят под Санкт-Петербургом, а ближайшие наши западные и южные соседи по Европе (кроме Белоруссии) не упускают случая припомнить России «проклятое советское прошлое».

Так что, начни только каяться в 2017 — и вот ты уже снова на побегушках у Запада и предаешь друзей — как в 1990-е.

Стоит ли напоминать, что и сам Александр Исаевич Солженицын был далеко не восторге от того, в каком направлении двинулась Россия после вожделенного освобождения от коммунизма.

Исторический и социологический подход в духе Александра Александровича Зиновьева исходит из того, что прошлое — уже свершилось и в нем ничего нельзя изменить, какие манипуляции не совершай с ним из настоящего. «Мертвый не может быть моим врагом», — отреагировал он на смерть Сталина, которого при жизни ненавидел лютой ненавистью и даже умышлял застрелить.

Если следовать исторической логике, а не эмоциям, становится понятным, почему череда кровавых бед, запущенных вступлением Российской империи в Первую Мировую войну, завершилась после окончания Гражданской войны в 1922 году победой такого, большевистского, а не иного режима. Что последовавшая насильственная модернизация, принявшая в СССР обличье сталинизма, была практически неизбежна — и при этом вовсе не нужно становиться апологетом Сталина.

Восхищение тем, что Советский Союз всего за четверть века после окончания Гражданской войны создал экономику, в годы Великой Отечественной одолевшую почти всю заведомо более сильную континентальную Европу, объединенную Гитлером, не противоречит скорби по миллионам крестьян, на чьих костях это было достигнуто. Эту скорбь можно выплакивать и в православных храмах, и у Соловецкого камня.

Прежде чем прийти к выводам, о которых упоминалось выше, Зиновьев подверг безжалостной вивисекции и «реальный коммунизм» и «западнизм»», а его прогнозы, что произойдет с Россией в случае отказа от руководящей роли КПСС, сделанные в живых дебатах с Ельциным в марте 1990, сбылись до пугающих деталей. Чего не скажешь о ельцинских покаянных мечтаниях.

На самом деле, именно такой подход к истории возвратил бы Россию в основное русло мирового исторического процесса. Бесконечно каются за прошлое лишь страны, потерпевшие военное поражение и оккупированные. Остальные же… «История не бывает вегетарианской», — как говорит сопредседатель Зиновьевского клуба Ольга Зиновьева.Кровава история США. Геноцид индейцев путем голодомора случился при освободителе рабов президенте Аврааме Линкольне. Необязательное уничтожение сотен тысяч мирных жителей Дрездена, Гамбурга, Хиросимы, Нагасаки и Токио в годы Второй мировой. Вьетнам с его миллионными жертвами.

Чудовищные вещи уже в XX веке творили британцы в Ирландии, Китае, Индии, арабском мире, а на совести Уинстона Черчилля — не меньше загубленных жизней соотечественников (подданных Британской империи), чем у Сталина. Обо всем этом можно прочитать в трудах историков, публицистов и литераторов, но почти никому в этих странах, тем более официальным кругам, не приходит в голову сводить к этим черным страницам всю национальную историю.

И России стоит в этом вопросе стать, как все, а не идти собственным путем.

И вот еще что: для Европы слова «Советский Союз», «социализм» всегда будут плохими словами, которые они неизбежно адресуют и нынешней России. Зато для Китая, Индии, других стран Юго-Восточной Азии, многих государств Африки, Латинской Америки — это не слова, а песня.

И сегодня не то важно, что Хрущев наивно поверил, будто Египет собрался строить на своей земле социализм, а то, что возведенная во имя иллюзии Асуанская плотина по-прежнему защищает от наводнений и дает половину электричества, вырабатываемого в этой стране, и там об этом помнят.»Россия должна стать как Советский Союз», — сказал во время недавних Международных Зиновьевских чтений Хафид Аббас, возглавляющий Комитет по правам человека в Индонезии (это высокая государственная должность). — Без вас мы не решимся сопротивляться западному гегемонизму, а без нас у вас может не хватить сил.» Индонезия, между прочим, по численности населения равна Германии, Франции, Великобритании и Италии вместе взятым, и является одной из самых динамично развивающихся стран мира.

А вот сумеет ли Россия достойно встретить столетний юбилей своей Великой Революции 2017 год, руководствуясь действующим подходом к истории — это большой вопрос. Как можно утверждать, что ты не верблюд, если сам в этом до конца не уверен?