Издательство «Молодая гвардия»
Писательская рота 2 / Сергей Михеенков. — М.: Молодая гвардия, 2025. — 415[1] с.: ил. — (Жизнь замечательных людей: сер. биогр.; вып. 2064).
Сергей Михеенков
Глава четвёртая
АЛЕКСАНДР ЗИНОВЬЕВ
Бортовой номер «46»
(выдержки)
Имя Александра Александровича Зиновьева в нашей отечественной литературе стоит особняком. И вовсе не потому, что оно восходило не сразу, а словно по ступенькам — по выходе в свет книг этого необычного писателя. Книги выходили за пределами нашей страны. В этом-то и трагедия — и автора, и нашей родной литературы, и страны тоже.
…
Штурмовик! Перед каждым боевым полётом — а у него все полёты были боевыми! — он знал, что может не вернуться на аэродром. Поэтому всё задуманное исполнял на полную катушку.
Когда опубликовали решение советских властей о лишении его гражданства, он воскликнул: «Я — русский человек. Никто не может меня этого лишить. Россия — моя родина, что бы ни случилось. Я уверен, что имею большее право называть СССР своей страной, чем те, кто лишил меня гражданства».
…
Возвращение на Родину не было безмятежным. … Но он был лётчиком-штурмовиком. Этого недоучитывали те, кто решил так или иначе препятствовать его возвращению на родную базу. В интервью еженедельнику «Московские новости» (3 августа 1989 года, № 33) он снова заявил: «Я русский человек. Я не отрекаюсь от моего народа и от моей страны, какими бы они ни были. Я не совершил против них никакого преступления. Моя совесть чиста. Дело тут не в физическом возвращении. Можно навестить Россию и даже вернуться туда насовсем, оставаясь чужим и преследуя эгоистические цели. И можно не делать этого, оставаясь её верным сыном. Если в России есть люди, считающие, что моё творчество имеет ценность для русской литературы, то это их дело — добиваться восстановления моего доброго имени в науке и издания моих литературных сочинений. Если же таких людей нет, я никого и ни о чём просить не буду. Проблема моего возвращения на Родину есть прежде всего проблема самой Родины и лишь в последнюю очередь лично моя».
Зиновьев так и остался на всю жизнь, и в своём литературном творчестве в особенности, пилотом-штурмовиком, человеком-государством. Самодостаточным, почти неуязвимым. Его одиночный полёт длится и длится. Он так и не был сбит ни разу. Его миновала участь плена, может быть потому, что знал: лётчиков-штурмовиков в плен не берут. Хотя приходилось садиться на чужих аэродромах. И снова взлетал и в поисках истины твёрдо держал однажды проложенный курс.
…
