Владимир Лепехин: Национальная идеология России разработана. Нужно её увидеть и осознать

Владимир Лепехин — к.ф.н., директор Института ЕАЭС, сооснователь Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня», заместитель директора МНОЦ им. А.А. Зиновьева философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова

 

Новая российская идеология – тема, которая обсуждается сегодня в самых разных российских аудиториях, пожалуй, чаще, чем какая-либо другая. Между тем автору этих строк, скажем прямо, надоело слушать нытьё политиков-неофитов и политологов-дилетантов о том, что в России нет государственной идеологии, и что она нужна стране как воздух, ведь без неё нам ни так, ни сяк, никак… По этому поводу замечу, что всё об идеологии современной России и факторах её формирования на самом деле давно известно и разработано в деталях – и не брюзжать нужно об её «отсутствии» в нашей стране, а всерьёз изучать теорию и методологию данного вопроса.

Изучение и, что важно, понимание проблематики, связанной в формированием идеологий (а понять обозначенный нами предмет дано очень и очень немногим: тут нужно владеть серьёзными знаниями в области, по меньшей мере, нескольких философских дисциплин [1], а также обладать даром логического мышления), так или иначе приведёт серьёзного исследователя не в раздел «комментарии» какой-то социальной сети, где можно самоудовлетвориться плевком в сторону того, с кем не согласен, но к тому, чтобы уяснить для себя суть нескольких основополагающих тезисов-установок.

А) Государственная идеология в нашей стране сегодня имеется (тут, конечно же, почти все слова хочется писать в кавычках), но она – продукт интересов и представлений о жизни нынешнего явно неадекватного нового правящего сословия, приватизировавшего в России масс-медиа и государственные институты. Поскольку эта квазиидеология узкоклассова и предельно эгоистична, а по этой причине – антинародна и антинациональна, она в полном объёме не афишируется и ретушируется пока ещё разного рода имитациями и демагогией про, например, «Большую Европу от Лиссабона до Владивостока», «суверенную демократию», «долгое государство Путина», «стабильное развитие», «государственный патриотизм» или же «новый консерватизм». Названные понятия и словосочетания – это так называемые идеологизированные и демонстрационные «дискурсы власти» и идеологемы, которыми правящее в РФ сословие потчует сегодня простой люд, и о которых будет сказано ниже.

Ещё выдающийся российский логик и социолог Александр Зиновьев отмечал, что «в любом обществе существует идеосфера как компонент социальной организации» [2]. Следовательно, если бы у нынешнего правящего в России социального сословия не было своей субклассовой идеологии, составляющие его «группы интересов» давно бы передрались между собой. Так что, несмотря на встроенность этих групп в различные западные политпроекты (в пробританские, проамериканские, прогерманские, проевропейские, прокитайские, происламские и т.п.) и тот факт, что они имеют свои корпоративные, групповые интересы и идеологические установки, их представители отчётливо осознают (а тем, кто этого не осознаёт, жёстко подсказывают), что их объединяет.

А объединяет сегодняшний российский правящий класс, во-первых, идея наживы, замаскированная риторикой монетаризма и экономической демократии («свободный рынок», «неприкосновенность частной собственности», конкуренция» и т.п.) и вытекающей из названной идеи практики тотального и системного воровства в формате, прежде всего, злоупотребления служебным положением.

Во-вторых, это идея «стабильности» – прежде всего, сохранения и стабильности сложившейся в РФ системы власти и режима господства олигархических групп, разделивших между собой сферы влияния.

В-третьих, это идея сословного общества, которое, по мнению ныне властвующих административных, финансовых, торговых и иных олигархов, должно быть строго разделено на правящую, надзаконную и закрытую элиту – с одной стороны, и массы, призванные эту элиту обслуживать согласно установленной для неё системе административно-силового и цифрового контроля – с другой.

В-четвёртых, это идея интеграции России в Западный мир, которая понимается как встроенность в этот мир исключительно правящего сословия, представителям которого не только можно, но и положено иметь за рубежом дом, статус и банковские счета, а к России следует относиться как к системе вотчин-кормлений, призванных содержать названное сословие.

В-пятых, ещё одна системообразующая идея господствующей сегодня в России государственной идеологии – это идея лояльности. Операционная и инструментальная идея, обеспечивающая корпоративное единство правящего сословия, которая требует высокого уровня лояльности от населения (отсюда – периодические зачистки в нём особо нелояльных элементов), абсолютной лояльности от государственных чиновников (в противном случае им не светит продвижение по службе) и демонстрационной лояльности от тех, кто попал в круг «избранных».

Наконец, в-шестых, и это тоже в своё время отмечал Алекандр Зиновьев, ещё одной и больше инструментальной, чем собственно концептуальной идей как элементом нынешней российской государственной идеологии является идея последовательного антисоветизма и антикомунизма (надо же правящему сегодня в РФ классу на кого-то списывать собственные провалы и преступления).

Причём, не важно, как оформлены и проявляются в России эти антисоветизм, антикоммунизм и, я добавлю, – дозируемая русофобия. Представителям правящего сословия предоставлена полная свобода в охаивании предыдущего периода развития нашей страны под любым флагом – либеральным, модернистским, монархическим (выбирай в кумиры любого российского императора), православным, исламистским, власовским, трансгуманистическим, социал- и национал-демократическим и любыми другими знамёнами – главное, чтобы они не были подлинно левыми. Им также дан карт-бланш на сдерживание процессов самоорганизации внутри РФ и за рубежом русского народа посредством периодического впрыскивания в общество различных русофобских («Зулейха открывает глаза», «русский язык – клоачный») и провокационных, как бы национально-патриотических проектов (установка памятников лидерам белогвардейского движения, призывы типа «хватит кормить Кавказ!» и проч.),  призванных поддерживать в России определённый градус русофобии.

Б) С учётом вышесказанного и говоря не о ныне действующей, а о желаемой идеологии для России, то есть говоря о ней в будущем времени, правильнее иметь в виду не государственную, а именно национальную идеологию, которая призвана преодолеть узкосословный, классовый, субкультурный и корпоративный подход и должна в более или менее равной степени отражать интересы и народных масс, и элит – то есть, быть продуктом естественного происхождения и представлять собой в итоге этакое среднеарифметическое, сбалансированное, объединяющее и ОБЪЕКТИВНО выгодное нашей стране как таковой и её народу идеологическое целое [3].

В) К сожалению, нынешние российские политики и политологи ищут «нацидеологию» непременно либо в пространстве программ и лозунгов какого-либо класса или социальной группы (либерализм, социализм, консерватизм, национализм, исламизм, православие, etc.), либо в примитивных «диалектических» схемах («красный» и «белый» проекты) и популистских риторических «триадах» – «самодержавие, православие, народность», «свобода, равенство, братство», «equity, diversity и inclusion» и проч., либо где-то в абстрактном мироздании за пределами тех границ, которыми определяется собственно национальное (экологизм, трансгуманизм и т.п.), либо – что самое глупое и позорное – в подрывных по отношению к России конструкциях идеологических прохиндеев Запада. Не понимая, что в перечисленных лагунах они её никогда не найдут. Искать национальную идеологию нужно в отечественном интеллектуальном поле, в самом что ни на есть когнитивном фарватере России, по законам и методами профессионального научного познания и за пределами названных схем и разделений.

Г) Элиты и прохиндеи – переменная величина, они приходят и уходят, а народ и цивилизация остаются – это константы; по этой и иным причинам отечественным охотникам до национальной идеологии ориентироваться нужно не на Кремль и другие криптополитические структуры, откуда в общество практически всегда будут транслироваться преимущественно узкокорпоративные импульсы, сориентированные в основном на обеспечение лояльности низов, обман граждан и их подчинение, и не на заполонивших главные телеканалы страны говорунов на зарплате, являющихся, в сущности, проводниками дискурсов правящего сословия и различных олигархических «групп интересов», включая представителей зарубежных и глобальных «центров силы». Не могут стать заказчиками и проводниками нацидеологии и так называемые её «потенциальные спонсоры», к которым (к Якунину, Сечину, Чемезову, Ковальчукам, Потанину, Прохорову, Дерипаске и т.п.), постоянно обращаются «идейно страждущие» граждане. Ориентироваться нужно в поиске нацидеологии на российских политически независимых и национально-ориентированных интеллектуалов, являющихся авторами действительно инновационных идей, а также носителями максимально приближенных к объективным знаниям и русско-российской цивилизационной идентичности. Разумеется, ориентироваться нужно и на народное большинство (на мнение россиян, подтверждаемое массовыми социологическими опросами), являющееся камертоном соответствия всякого нового знания и любых идеологем исторически имеющейся в российском обществе имманентности.

Д) Нужно понимать, что российский социум (включая советников главы государства, аналитические структуры органов власти, официальные правительственные исследовательские центры и т.п., замотивированные в основном на охранительство – на удержание сложившейся системы, а не на обеспечение развития страны и цивилизации), увы, начинает слышать и воспринимать продвигаемые ведущими интеллектуалами страны идеи с заметным запаздыванием – не раньше, чем через, в среднем, 10 – 15 лет после их вброса в общество: примерно такой срок требуется соответствующим верно сформулированным и распознанным идеологическим дискурсам, чтобы попав в СМИ, они постепенно стали мейнстримальными в информационном пространстве страны. Ну и ещё лет 10 – 15 обычно уходит затем на легитимацию этих дискурсов в виде устойчивых идеом в правовом поле – если страна пребывает в состоянии стабильности [4].

Такова реальность, а вовсе не желание автора этих строк как-то отодвинуть назревающую «разборку» российской оппозиции с властью или обосновать её нежелательность.

Е) В нынешних российских условиях и на данном этапе глобализации мира подлинно национальная идея России не может и не должна ограничиваться рамками нации или государства: она, в силу ряда обстоятельств (например, уже потому, что почти три десятка миллионов людей с русской или российской идентичностями, а то и с российским гражданством во многом вынужденно проживают за рубежом, а также потому, что руководство РФ проводит на постсоветском пространстве политику интеграции), носит цивилизационный характер (в данном случае и далее имеется в виду не мировая, а русско-российская трансрегиональная (северо-евразийская) цивилизация).

В многонациональной стране любая национальная идеология будет двусмысленной и неизбежно будет порождать бесконечные вопросы («Что имеется в виду под словосочетанием «Русский мир»?», «Какая нация/нации имеется/имеются в виду, когда мы говорим о национальных интересах России?»  и т.п.). Цивилизационный подход эти вопросы нивелирует, выводя исследователей и идеологов в надэтническое и наднациональное поле.

«Новая идеология должна формироваться как явление интернациональное, а не узконациональное» – это тоже цитата из известного произведения А. Зиновьева [5].

Ж) Любой, кто сегодня в России вступает на стезю поиска нацидеологии, должен чётко понимать разницу между

• методологией развития страны (призванной стать концептуальной основой и системой инструментов реализации в России эффективной государственной стратегии развития),
• национальной идеей – как тем сверхактуальным супермесседжем, который призван стать основным катализатором всей работы мыслящих и национально ориентированных индивидов в идеологическом поле, а в конечном счёте – главным мобилизатором в стране подлинно революционных и созидательно-преобразовательных сил,
• и собственно национально-цивилизационной идеологией, должной представлять собой систему взглядов, адекватных насущным целям и задачам максимального большинства граждан РФ по принципу «здесь и сейчас», но соответствующей при этом имманентной природе русско-российской цивилизации, подобно тому балласту на корабле, который призван обеспечить устойчивость судна и не позволить ему перевернуться в штормовую погоду.

З) Западная метрополия навязывает сегодня нашей стране не просто модернизм, либерализм, либертарианство, монетаризм, технократизм, вокизм, космополитизм, антикоммунизм, трансгуманизм, солипсизм, нормативизм, институционализм, феминизм, консъюмеризм и иные версии западоцентричных, проглобалистских и, по сути, антропофобных (мизантропических, античеловечных) казиидеологических доктрин; в информационное, культурное, политико-правовое и образовательное пространство России вбрасываются извне сотни чуждых, сомнительных, а то и откровенно вредоносных для РФ общественно-политических, социокультурных и иных дискурсов: «свобода и демократия», «права человека», «плюрализм», «открытое общество», «всеобщее благоденствие», «прогресс», «успех», «толерантность», «гендерное равенство», «гражданское общество», «мультикультурализм», «трансгуманизм», «глобализация», «устойчивое развитие», «четвёртая промышленная революция», «цифровизация», «мягкая сила», «стандарт цивилизации», «страны-изгои», «доверие», «эмоциональный интеллект», «психологическое благополучие», «глобальное потепление», «новая нормальность», «инклюзивный капитализм», etc. Главные цели – победа глобализма во всём мире, а также цивилизационная перекодировка РФ [6] и соответствующее прямое управление Россией как колонией нового типа, управляемой дистанционно и различными «гибридными» методами [7].

И) Противостоять процессам цивилизационной перекодировки и расширению пространства внешнего управления Россией можно, но только создавая и продвигая свои собственные, пророссийские и пронародные дискурсы, формируя на их основе новую пророссийскую идеологию или – для начала – некую «платформу народного большинства» с последующим выводом России в режим хотя бы суверенного развития.

К сожалению, современная Россия не только не имеет системы защиты от внешнего влияния и воздействия, а также технологии распознавания «свой – чужой»: в ней нет понимания, что такое «свой». Недаром практически все идеологические дискуссии сегодня в нашей стране так или иначе вот уже более тридцати лет сводятся к поискам ответа на вопрос «кто мы?», «кого представляем?», «от чьего имени говорим?», «что такое Россия?», etc.

 

Можно было бы назвать ещё какое-то количество методологических тезисов-установок, если бы я писал сейчас сугубо научный текст, ориентируясь на некую группу близких мне интеллектуальных зануд, поэтому приторможу и отмечу главное: подлинно национальная (цивилизационная) идеология формируется посредством распознавания и осознанного вбрасывания-инсталяции отдельными персонажами в общество через СМИ, лекции, научные конференции, заседания общественно-политических клубов и другие публичные каналы так называемых дискурсов, часть из которых постепенно эволюционируют затем в собственно идеологические месседжи и идеологему, разделяемые наиболее продвинутой и вменяемой частью общества, после чего они, обрастая концептуальным мясом, становятся доктринальными элементами искомой национальной идеологии.

Коротко объясним, что такое дискурсы, и какую роль они играют в формировании идеологий.

Согласно теории известного французского философа Мишеля Фуко, дискурсы – это «совокупность речевых практик определённого общества в определённом историческом контексте». Культура, по его мнению, это, прежде всего, – пространство дискурса, а также пространство производства знания, власти и практической деятельности [8]. По мнению же родоначальника дискурсивного подхода к политике и тоже французского философа Ролана Барта, дискурсы суть речевые и смысловые конструкции, обладающие потенциалом управления обществом. То есть, дискурсы, по мнению классиков дискурсивной теории, управляют миром. И именно из дискурсов – власти ли, общества ли, цивилизаций ли – произрастают идеологические доктрины и подлинно национальные идеологии [9].

Это понимание феномена дискурсов стало классическим и фактически доминирует в современной эпистемологии, но, разумеется, есть нюансы, с которыми я лично не согласен, и о которых автор этих строк скажет чуть ниже.

Ролан Барт первым описал так называемый «дискурс власти», обозначив субъективно-волевую сторону дискурсивных практик. Сегодня в России всё чаще используется понятие «хозяева дискурса». Так вот: глобальными хозяевами дискурса (в мировом масштабе) являются те, кто представляет собой когнитивно-концептуальное (условно – «жреческое») ядро так называемого «мирового правительства»… Тему эту я сейчас развивать не буду, скажу только, что весь 18-ый век Россия погружалась сначала в немецкие, а затем во французские дискурсы, весь 19-ый век (и даже после победы над Наполеоном) она жила внутри французского дискурса, постепенно «подсаживаясь» и на британские, а в 20-ом веке окончательно погрузилась в основном сначала в британо-американские, а затем и в глобалистские дискурсы. В этом смысле февральская революция 1917 года стала, по сути, «цивилизационным взломом» России в интересах и в направлении британских «хозяев дискурса»; большевистский переворот – частичной реставрацией соответствующих французских хозяев дискурса («свобода», «равенство», братство»), в какой-то степени – немецких, а затем (уже при Сталине) системной попыткой выстроить своё собственное российское дискурсивное поле на основе советской версии марксизма, классических образцов русской литературы 19-го века и новой мифологии русской истории [10].

После Второй мировой войны британо-американский дискурс утвердил себя в России как приоритетный, так что сначала «перестройка», а затем и государственный переворот в СССР 1991 года проходили отнюдь не в поле национального дискурса и в интересах, например, русскоговорящего большинства, но в итоге означали победу в нашей стране англосаксонского влияния. Внутри разрастающихся британо-американских и глобалистских дискурсов-установок и дискурсов-образцов и живёт сегодня «новая» Россия; чему, кстати, весьма способствует доминирование в отечественном информационном, культурно-научном, образовательном и иных пространствах нашей страны английского языка и американо-транснациональных социальных сетей. В этом смысле нынешний «красный проект» в России продвигается в основном в его троцкистской версии, и даже монархическая идея с возвращением на трон представителя династии Романовых представляет собой в современной России, прежде всего, британский и ватиканский проекты.

Развивая подход Р. Барта, заметим, что сегодня в нашей стране существует чрезвычайно загруженное и противоречивое пространство общественно-политических, социокультурных и иных дискурсов и, следовательно, идеологем и мифологем разных властных группировок, различных групп оппозиции, социальных, профессиональных, культурных и т.п. сообществ, зарубежных глобальных и региональных «центров силы» и проч., представляющее собой весьма наваристый бульон, в котором вольготнее всего чувствуют себя постмодернисты вроде популярных писателей Сорокина и Акунина, эпатажных театралов Серебренникова и Богомолова, пропагандистов Соловьева и Венедиктова, а также разного рода профессиональные политические хайпожоры, не ставящие перед собой задачи разобраться в сущем и адекватно донести его до публики в силу ориентации не на истинное, нравственное и пророссийское, а на сладкое, личное и выгодное.

Внешне это многообразие выглядит как хаос. И мешанина речевых, текстовых и иных смысловых конструкций и как бы не понятно откуда берущихся суждений присутствует сегодня не только в головах подавляющего большинства граждан РФ, но и во всех государственных институтах. В этом нагромождении давно утеряна (возможно – так и не приобретена) собственная, обоснованная и аутентичная система целеполаганий и стратегических ориентиров, призванная быть фундаментом пронациональной парадигмы управления развитием государства. Его с некоторых пор подменяет в нашей стране совокупность кривых отражений в сознании чиновника-временщика всего противоречивого многоцветья различных заимствованных и вторичных мыслительных конструкций, субъективных констатаций, интерпретаций и рефлексий в отношении увиденного и кажущегося.

Проведя анализ, селекцию и структурирование всего объёма названных выше дискурсивных категорий, автор этих строк вводит такое понятие, как «система цивилизационных дискурсов», подразумевая под ними не просто вербальные или виртуальные, но, в первую очередь, смысловые конструкции «высшего уровня обобщения», опирающиеся на цивилизационную парадигму восприятия бытия и исходящие из признания базовым объектом и субъектом познания и преобразующих действий в нашем Отечестве так называемой Российской цивилизации как некой максимально широкой социокультурной целостности, не только снимающей внутри себя множество частных противоречий между различными группами граждан, но, напротив, объединяющей их вокруг подлинно национальных (цивилизационных) интересов, идентичностей, ценностей и целей.

Посмотрим, в связи со сказанным, на основные дискурсы, выходящие в последние годы из тени на свет и приобретающие «формирующий новую идеологию» характер.

Какие из них, будучи вброшенными лет 10 – 15 назад (иногда раньше, иногда чуть позже) в пространство коммуникаций и различных публичных обсуждений, в настоящее время становятся или уже стали элементами самоформирующейся в России будущей национальной идеологии цивилизационного типа?

Поскольку мы говорим о будущей и желаемой идеологии страны как о мегасистеме идей, идеологем, месседжей и концептов, а также как об институте «социокультурной инженерии», нам следует представлять себе масштабную конструкцию определённой сложности и развёрнутости, в которой, вне всякого сомнения, в органическом и непротиворечивом синтезе должны находиться экономические, политические, социальные, культурные, духовно-нравственные, правовые и иные суждения и идеи, дозревшие до концептов и конкретных технологий их реализации с чёткими и научно обоснованными ответами на вопросы «что?», «кто?», «как?», «какими способами и средствами?», «когда?» и почему?».

Ниже я приведу краткое описание дискурсов «высшего уровня обобщения» по основным направлениям современной российской идеологической мысли, но превентивно отмечу, что требования жанра настоящей публикации (публицистической статьи) диктуют мне необходимость не вдаваться в подробное обоснование и объяснение высказываемых тезисов: некоторые аргументы предлагаемой читателю позиции можно прочесть в книгах автора этих строк, например, в двухтомнике «Модернизация 2012» (2011), в книге «Обретение идеологии. Методология поиска» (2015), монографии «Цивилизация и модернизация» (2019) и некоторых других, а также в сотнях статей, разбросанных в научных журналах и в пространстве интернета.

Начнём описание перспективных идеологических дискурсов современной России с политики и, отчасти, геополитики.

В 2014 году автор этих строк написал для Международного информационного Агентства «Россия сегодня» программную статью «Национальная идея найдена» [11], в которой обратил внимание на безусловную перспективность так называемого цивилизационного дискурса, отметив, что «к 2017 – 2018 гг. в России только ленивый не будет говорить о российской цивилизации» (см. Национальная идея найдена – РИА Новости, 02.03.2020). Не я изобрёл цивилизационное видение, но мне доподлинно известно, как несколько небольших групп российских философов и социологов (с философского факультета МГУ, из старого состава бюро ВРНС, из Аналитического Агентства «IQ», преобразованного в 2010 году в Институт ЕАЭС, из Института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачёва и др.), начиная с конца 90-х, вскрыли творческое наследие 150-летней цивилизационно-ориентированной русской философии от Константина Аксакова, Константина Леонтьева и Николая Данилевского до Александра Панарина, Никиты Моисеева и Александра Зиновьева [12], после чего включились во всё более активное продвижение «цивилизационного подхода» в отечественных гуманитарных науках и, в конечном счёте, добились того, что о цивилизации и соответствующей парадигме развития страны к 2017 – 2018 гг. в России действительно не говорил уже только ленивый [13].

Даже президент РФ, начиная с 2011 года, в различных своих статьях и выступлениях стал отмечать, что Россия – не просто страна, но «страна-цивилизация» (см. Россия — страна-цивилизация. О чём Владимир Путин говорил на заседании клуба «Валдай» – ТАСС), чрезвычайно огорчив тем самым идеологических радикалов: как либералов-республиканцев-западников, так и национал-консерваторов-имперцев, многие из которых под влиянием позиции главы государства тоже заговорили о важности цивилизационного видения.

Так небольшой группой отечественных интеллектуалов был реализован идеологический спецпроект, задачей которого было побудить главу нашего государства (через передачу его спичрайтерам нескольких брошюр с соответствующими комментариями) встать в позицию «цивилизационщика». И так была найдена, обозначена и закреплена новая политическая субъектность России как общности цивилизационного типа, позволяющая нашей стране претендовать на особое место в многополярном мире и начинать транзит РФ и значительной части постсоветского пространства в сторону от куцей, вредоносной и навязанной нам либерально-монетаристской доктрины периферийного и неоколониального псевдоразвития к той единственно возможной идеологии нашей страны, которая только и может быть собственно национальной. В свою очередь, закрепление в публичном пространстве РФ цивилизационной теории и методологии содействовало формированию внутри правящего в России сословия некой «группы интересантов» (во главе с президентом), которая инициировала в 2020 году поворот страны в сторону большей суверенности («суверенность РФ» – это ещё один перспективный дискурс, о котором мы ещё поговорим в данной статье), её как бы возвращения к традиционным цивилизационным ценностям, а также ко всё более адекватным решениям и действиям в системе государственного управления.

Реализация методологии цивилизационного развития во всех сферах бытия нашего государства и близкой нам части евразийского пространства займёт нескольких десятков лет. Быстрее не получится, поскольку для реальных процивилизационных перемен в России недостаточно перейти в своей ментальности и практических действиях от шизофрении стихийной «конвергенции» формационного и либертарианского подходов к собственно цивилизационной парадигме: надо ещё понять суть новой методологии во всех деталях, разработать стратегию и сотни технологий с тысячами планов-проектов преобразований в экономике, внешней и внутренней политике и т.д, объяснить суть предстоящих преобразований большинству населения страны, решительно обновить кадры на руководящих постах в органах государственной власти и управления, после чего осуществить фундаментальную перезагрузку всех сфер жизнедеятельности нашей цивилизации, преодолев многочисленные препоны и сопротивление Запада и глобальных кураторов России.

Россия всего лишь на подходе к названному масштабному процессу. Сегодня народ российский только-только начинает распознавать основы названной мной выше государственной идеологии, пытаясь определить в риторике чиновников и олигархов признаки и степень лжи и демагогии, но, увы, пока совершенно не готов противопоставить им что-то своё – системное и ясное. Он продолжает выносить в пространство протеста подбрасываемые ему дискурсы «красного», «белого», «голубого» и иных «цветов» и типов: патриотические месседжи, слоганы «социализма 2.0» и ЛГБТ, «антикоррупционную риторику», «феминистические месседжи» и т.п., очаровываясь при этом иллюзиями возможности осуществления в стране (когда-нибудь) «цветной революции» или «Страшного суда» в интересах народного большинства.

В конечном счёте, всё в нашей стране будет именно так, как предопределено объективными обстоятельствами, к числу которых относится, в частности, уникальная природа нашей цивилизации. А описываемые здесь дискурсы-идеологемы – результат тех объективных процессов самоорганизации российского общества, которые требуют наличия в России ясных и чётких ориентиров-установок на развитие.

Граждане нашей страны-цивилизации принимают эти установки к исполнению по наитию, как данность и нечто, что соответствует законам бытия. И помешать, например, процессу повторного переоцивилизовывания постсоветского пространства в пророссийском направлении в перспективе может только какой-нибудь очередной, организованный западными кукловодами катаклизм или очередная, инициированная отечественными недотёпами «катастройка» [14].

Подобные катаклизм или катастройка в нынешней России (возможно даже с её дальнейшим распадом) более чем возможны: наше государство находится в состоянии оккупации, причём не только в финансово-экономическом, но также в информационном, идеологическом и многих иных смыслах. Оно потерялось и выдохлось в процессе своего движения к абстрактному и, как оказалось, несбыточному идеалу. С другой стороны, сегодня в РФ большие массы людей по-прежнему верят в разные сказки (про «устойчивое развитие», «свободу слова», «абсолют международного права» и т.п.) и «волшебные палочки» в виде какой-нибудь уникальной экономической доктрины, при которой ничего делать не надо – всё должно произойти как бы само собой, стоит только поверить очередному идолу. Они всё больше «мыслят» задаваемыми западными дискурсами штампами и по-прежнему легко вовлекаются манипуляторами от глобалистов и наших отечественных высокопоставленных «смотрящих» и «разводящих» в самые разные мировоззренческие тупики и лабиринты. Что естественно: власть не приветствует процессов самоорганизации и интеллектуального развития российского народа, но, напротив, сворачивает в стране разного рода образовательные и воспитательные процессы, активно сегрегирует национальную систему образования [15] и сворачивает расходы на НИОКР. Ей выгодно иметь в стране население не с высоким интеллектом, самосознанием и устойчивым пронациональным нравственным кодексом, но недалёких исполнителей, обладающих узкими компетенциями. Как результат: народ российский в массе своей практически уже не читает научные статьи и другие качественные тексты в толстых журналах. В лучшем случае некий «актив» самореализуется в социальных сетях, полагая, что ему для ориентации в пространстве достаточно читать сплетни в Телеграме и «альтернативные» точки зрения в ФБ, а для общего «политического» развития достаточно смотреть пропагандистские ток-шоу на ТВ. Так народ некогда великой державы превращается в обывателя, в политически импотентного, но амбициозного диванного брюзгу (кое-кто из них непременно напишет свой язвительный комментарий «знатока всего» к публикации этой статьи на каком-нибудь сайте, раздел «комментарии» в котором играет роль стравливания пара в тусовках околополитического шлака), всё глубже погружающегося в мрак непонимания сути происходящего и нежелания что-либо понимать и уже, тем более, что-то производить. По этой причине выход России из нынешнего состояния системной деградации – если он всё-таки состоится – следует воспринимать как чудо. Вот почему описываемую здесь ситуацию с идеологическими трендами я обозначаю аккуратными словосочетаниями «ожидаемое и приемлемое будущее», «идеальный вариант развития страны», «желаемая идеология».

Но вернёмся к дискурсам.

Ещё один чрезвычайно важный политический дискурс, непосредственно связанный с цивилизационным подходом, – упомянутая выше суверенность России: её внешней и внутренней политики, экономики, права, науки, культуры, образования, информационной сферы, здравоохранения и всего остального.

С одной стороны, насущность масштабной проработки этого дискурса применительно ко всем сферам жизнедеятельности нашей страны настолько очевидна, что даже не нуждается в наличии какого-то особого и специального проекта по его продвижению в информационном поле России. С другой стороны, видимо, именно он относится к числу самых опасных для зарубежных кукловодов и новой российской «офшорной» номенклатуры российских пронациональных дискурсов-идеологем, так что дружными усилиями тех и других категория «суверенность» по-прежнему удерживается в нише политической маргинальности, всячески забалтывается и душится в объятиях. Не случайно отечественные экономисты практически ничего не говорят о «суверенной экономике» даже когда критикуют Центробанк РФ, осуществляющий финансовое управление Россией в интересах МВФ, ВБ и других глобалистских финансово-политических структур. По аналогии Минпросвещения так и не приступает – в противовес всё более настойчивым запросам общества – к формированию суверенной образовательной системы, Министерство науки и высшего образования продолжает «интеграцию» всей системы отечественных наук и высшей школы в мировую западоцентристскую научную среду, Минсвязь не торопится создавать эффективный Рунет, а Минздрав весьма основательно лёг под политические установки ВОЗ в случае с, по ряду мнений, сомнительной пандемией в мире коронавируса. Как будто на разработку этой темы (суверенности России) наложен негласный запрет. И не случайно президенту РФ дали внести в текст Конституции страны только одно принципиальное изменение – призванное закрепить в России приоритет суверенного права в сравнении с правом международным. И не случайно глава государства не торопится, например, в одном из своих ежегодных Посланий Федеральному собранию РФ не просто назвать, но подробно обосновать данный дискурс как ключевую национальную стратегему.

Упомянутый мной Мишель Фуко в одной из своих работ заметил, что для управления людьми во всевозможных ситуациях нужно определить область, о которой нельзя говорить. Похоже, дискурс «суверенности России» – именно та область, о которой сегодня в РФ нельзя говорить по существу – только на уровне лозунгов. И это, на самом деле, один из важных инструментов управления нашей страной некими внешними по отношению к ней силами – когда про суверенность громче всего говорят те, кто заинтересован в сохранении системы зависимостей как главного принципа торговли, то есть говорят о ней так, как будто суверенность – всего лишь идол, которому нужно поклоняться, но который суть мёртвая материя.

В социокультурной и духовно-нравственной сфере в России ситуация обстоит несколько иначе. Сюда постепенно возвращается и переутверждается традиционная для России цивилизационная аксиология и иные, связанные с цивилизационной методологией дискурсы разного уровня.

Так, дискурс необходимости «разворота России к традиционным ценностям» довольно динамично завоёвывает сознание россиян вслед за дискурсом цивилизационного развития. И это ещё один верный и перспективный долгосрочный тренд. Другое дело, что серьёзного понимания того, на каких конкретно ценностях должна стоять современная Россия, пока что ни у кого во власти нет; на этом уровне доминируют соображения конъюнктуры показушного имитационного отказа от западных ценностей и инерция противостояния Западу на платформе как бы традиционализма и консерватизма. С другой стороны, процесс формирования аксиологического элемента будущей национальной (цивилизационной) идеологии России в целом идёт довольно интенсивно, в объективно нужном стране направлении и в основном в связи с осознанием гражданами РФ порочности и неприемлемости для себя некоторых ценностных аспектов западного образа жизни. Во всяком случае, отметать такие традиционные для России ценностные дискурсы-паттерны, как «суверенность», «справедливость», «созидание», «семья», «патриотизм», приобретённый в середине 20 века и ставший традиционным паттерн «Победы нашего народа в Великой Отечественной войне», а также новоприобретённый в 21 веке паттерн «Крым наш» сегодня в Российской Федерации может только явный враг государства.

Ещё проще обстоит дело с дискурсом развития России как «социального государства», вполне вписывающимся в актуальную цивилизационно-ценностную повестку дня нашей страны: народное большинство в РФ не собирается признавать курс власти на постепенное сворачивание и тотальную монетизацию государственной социальной политики, а в элитах к кое-кому постепенно приходит понимание, что с народом «делиться надо» – просто потому, что делиться время от времени выгоднее, чем однажды потерять всё. Опять же продвижение в мире концепции и практики «инклюзивного капитализма» подталкивает российское правящее сословие к тому, чтобы двигаться в направлении роста степени социальности и сословной сбалансированности проводимой в стране внутренней политики. В этом смысле продвижение в РФ поддискурсов социального характера – «становление солидарного общества», «обеспечение достойных пенсий по старости», «введение прогрессивной шкалы налогообложения», «решение в стране демографической проблемы», «укрепление традиционных семейных отношений», «развитие системы местного самоуправления», «проведение эффективной государственной детской и молодёжной политики» и проч. – все эти вектора российской идеологической мысли вполне соответствуют интересам и мировоззрению большинства граждан России, а также наиболее продвинутой части российских элит.

В завершение обозначения данного тезиса не могу не обратить внимания читателя на некоторые особенности продвижения в России дискурса «народосбережения». Полагаю, что с темой системного решения в нашей стране демографической проблемы наблюдается примерно та же история, что и с темой суверенности. С одной стороны, это та идеологема, которая в принципе и может, и должна стать на данном этапе развития России главной её национальной идеей, уж поскольку происходящее и нарастающее вымирание страны волнует сегодня более 90% граждан РФ и практически всё русское население. С другой стороны, российская власть упорно игнорирует факт демографической катастрофы, судя по всему, вольно или невольно являясь в этом вопросе проводником некоего глобального дискурса-установки, направленной на принудительное сокращение населения не только в мире, но и в России как сырьевой периферии Запада.

В любом случае, российское общество не воспринимает идею «гендерного равенства» в её западной трактовке и многочисленные евро-американских «новации» в области взаимоотношения полов и семейных отношений. Одна из важнейших российских традиций – особое отношение к женщине-матери, в православии – к Богородице, в русской философии – к софийскости, в российской символике – к Родине-матери и т.п. Всё это – дискурсивно-идеологические основы того, чтобы не только удержать страну от вырождения, но и выстроить в ней в будущем систему эффективной демографической и семейной политики.

Наконец, самый сложный элемент новой пронациональной идеологии России – экономическая доктрина государства. Не секрет, что это тот сегмент отечественной идеологической мысли, в котором сегодня практически безраздельно хозяйничают зарубежные консалтинговые агентства, осуществляющие прямое концептуальное, а подчас и не только концептуальное управление практически всеми отраслями отечественной экономики. Вся система экономических наук и экономического образования сегодня в России ещё в «святые девяностые» годы 20-го века была переведена на зарубежные неоколониальные стандарты. В таком вот контексте ключевым дискурсом в названной сфере жизнедеятельности страны, тем не менее, постепенно становится эксклюзивное словосочетание «солидарная экономика».

По сути, речь идёт о необходимости формирования в стране нового – «солидарного» – способа производства, являющегося альтернативой современным капиталистическим инновациям и, прежде всего, лицемерному «инклюзивному» капитализму. Не буду разжевывать здесь смысл солидарного дискурса и содержание самой доктрины экономической солидарности, а также объяснять разницу в подходах сторонников концепции солидарной экономики и приверженцев крайностей в этой области знания: монетаристов-транснационалов, с одной стороны, апологетов советской административной модели экономики – с другой, и приверженцев государственного капитализма китайского образца – с третьей; отошлю интересующихся обозначенной проблематикой, например, вот к этой статье (см. Владимир Лепехин, Сергей Беляков. Солидарная экономика (Экономика) – Информационное агентство «АВРОРА»); ну и замечу попутно, что скоро должна выйти вторая книга вашего покорного слуги в соавторстве с Сергеем Беляковым (первая была издана в 2011 году) по этому вопросу.

Мишель Фуко писал о том, что власть реализует себя в социуме через соответствующие дискурсы, а дискурс власти – то, что допустимо говорить о каком-либо событии или явлении. Соответственно, с точки зрения любой оппозиции, допустимо говорить о чём-то принципиально ином. То есть, по сути, любая эффективная идеология – это некая грамотная комбинация определённых дискурсов-идеологем и их интерпретаций. Всё общество, согласно основным положениям теории дискурсивности, так или иначе принимает участие в создании и формировании дискурсов разного уровня и профиля. Замечу при этом, что главное положение названной теории – история и источники происхождения дискурсов, их обусловленности.

Согласно концепции М. Фуко, формирование дискурсов определяется феноменом проблематизации, то есть их образование и развитие является следствием осознания обществом каких-то значимых для него проблем. Согласно концепции Юргена Хабермаса, основным источником дискурсов являются коммуникация и публичное пространство, в рамках которых и происходит их созревание и формирование. С моей точки зрения, в трактовках этих и многих других западных философов вновь проявляет себя абсолют модернистской методологии, основанный на преувеличении роли субъективного (в данном случае – в виде доминирования семиотического и лингвистического в познании сущего над социально-психологическим и материалистическим). Отсюда – множественность, временность и изменчивость многочисленных западных квазиидеологий и идеологем, как бы вырастающих из рукотворных речевых конструкций разного рода умников и гражданских активистов, а по сути являющихся, прежде всего, конъюнктурно-хайповыми, акцентированными мыслеконструкциями, призванными решать различным элитным группам свои ситуационные задачи.

С моей точки зрения, источником базовых (высшего уровня обобщения), то есть собственно идеологических дискурсов является сама природа тех или иных трансрегиональных и локальных цивилизаций: их природное и социокультурное естество, их духовно-нравственные и иные ценности, органичный экономический уклад, самобытные традиции и другие объективно обусловленные факторы, которые в совокупности являются источником воспроизводства всякий раз одних и тех же языково-смысловых и идеологических импульсов, но в разной – периодически обновляемой – терминологии.

Не проблематизация является основным и единственным источником формирования дискурсов и идеологических конструкций и систем (она – всего лишь дополнительный, хотя и важный мотиватор появления и формирования части дискурсов), и тем более не публичная среда. В ещё большей степени, чем осознание существующих личных и коллективных проблем, человеку и человечеству свойственно целеполагание (в этом его основное отличие от животного мира) – вот его ключевое отношение к окружающей действительности. Отсюда мой методологический тезис: в основе дискурсов «высшего уровня обобщения» лежат коллективные устремления человека, являющиеся, с одной стороны, реакцией на состояние окружающей среды (в том числе – на возникающие проблемы и дискомфорт), а с другой – следствием его внутренней и имманентной познающей мир и созидающе-преобразующей сущности.

Задача исследователя-идеолога и аксиолога состоит, следовательно, в том, чтобы познать характерные признаки тех или иных цивилизаций и выявить в массе этих признаков сущностные (долгосрочные, постоянно действующие, воспроизводящиеся на всех этапах истории данной цивилизации, системообразующие) – именно они и являются основным источником дискурсивных проявлений и последующего и параллельного формирования подлинно национальных идеологий.

В чём гений, к примеру, Карла Маркса? В том, что он распознал формирующиеся в своё время в европейском социуме и экономиках развитых стран тренды и дискурсы и искусно скомпилировал и обобщил их, переложив на язык авторской идеологической доктрины. И сила его доктрины присутствует там, где суждения Маркса оказались абсолютно адекватными объективно существующим дискурсивным трендам (материалистическое понимание истории, эволюция промышленного капитала, теория прибавочной стоимости и т.п.); там же, где превалирует его собственное, субъективное мнение (концепция общественно-экономических формаций, тезис об абсолюте классовой борьбы, теория социалистической революции, постулат диктатуры пролетариата как формы государственного устройства, концепция обобществления средств производства, теория «освобождения труда» и проч.) – налицо слабость марксизма.

Так и сегодня: задача профессионального исследователя-идеолога заключается в том, чтобы распознать объективно присутствующие внутри нынешних цивилизационных социокультурных систем сущностные и перспективные тренды в их динамике, после чего следует обобщить и описать их, используя, с одной стороны, доступный для масс, с другой – эксклюзивный и близкий к научному язык, оформив полученный авторско-компилятивный продукт как национальную идеологию.

Динамика и алгоритм создания и продвижения названных выше цивилизационных дискурсов [16], постепенно получающих мейнстримальный статус в российских гуманитарных науках и завоёвывающих значимое место в общественно-политической практике, примерно следующий.

Цивилизационный подход стал доминировать в мировоззренческом пространстве российских элит примерно с конца 2017 года, когда на юбилейном съезде Всемирного русского народного собора в Кремлёвском дворце съездов и президент страны Владимир Путин, и Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл не случайным образом выступили с цивилизационными по своему духу и терминологии комплементарными докладами [17].

В 2019 году проблематика «цивилизационного развития» России стала приоритетной для Российского философского общества, наметившего свой очередной Международный конгресс именно по данной теме, а также для многих других аналогичных российских профессиональных сообществ, институтов РАН и исследовательских центров и, что важно, для всё большего числа российских политиков [18]. Соответственно, начиная с 2022 года, названный дискурс, как я полагаю, станет обрастать такими производными от него категориями, как «трансрегиональная цивилизация», «цивилизационная идентичность», «цивилизационная безопасность», «цивилизационная экономика», «цивилизационная система образования», цивилизационная информационная система», «цивилизационный архетип» и проч.

Дискурсы, формирующиеся вокруг потребности развивать в РФ социальное государство и укреплять в стране политический, экономический и иные суверенитеты, стали по факту безальтернативными в начале 2020 года, когда президент России выступил с предложением о внесении изменений в текст Конституции страны. Однако же, обладая громадным популистским потенциалом, эти два дискурса, повторю, всё чаще используются властными структурами в целях имитации как бы пронародного и пронационального характера своей деятельности и, по сути, всё активнее дискредитируются и извращаются по содержанию [19].

Задача российского общества и отечественной интеллектуальной среды в связи с этим состоит в том, чтобы по максимуму воспрепятствовать профанации названных дискурсов правящими в России «группами интересов» путём их наполнения инновационным содержанием и продвижения в публичное пространство на независимых информационных площадках.

Дискурс народосбережения возможно резко рванёт вверх уже в текущем 2021 году, неофициально получив статус национальной идеи РФ [20]. Демографические данные по 2020 году были просто ужасающие: численность россиян сократилась за год более чем на 500 тысяч человек. По итогам нынешнего года мы наверняка будем иметь куда более внушительную цифру, в связи с чем власть (старательно скрывающая названную проблему уловками официальной статистики) уже наверняка не сможет больше прятать данную проблему от своих сограждан.

Ценностный подход стал доминантой в общественно-политической риторике России в 2020 году и тоже на волне предложений россиян в текст Конституции, когда даже секретарь Совета безопасности РФ опубликовал в «Российской газете» специальную статью по этому поводу [21].

Ключевыми дискурсами в этой сфере жизнедеятельности нашего общества становятся, прежде всего, категории «справедливости», «солидарности», «созидания», «совести», «человечности» и т.п. [22] Поддискурсами в рамках системы смысловых конструктов ценностного характера становятся категории «антропоцентризм», «солидарная цивилизация», «цивилизационный код России», «солидарное общество», «солидарная политическая система», а также целая группа понятий, обозначающих те или иные традиционные для России нравственные императивы. Представления национально ориентированных россиян о правах человека, о свободе, о детской, семейной и молодёжной политике [23] будут всё больше наполняться новым содержанием, соответствующем цивилизационному видению.

В эту группу дискурсов входит и словосочетание «ноосферный подход», получившее второе дыхание на волне развития в РФ цивилизационных и аксиологических исследований и являющееся одним из элементов российской альтернативы на разного рода глобалистские дискурсы, повсеместно продвигающие в качестве приоритетных такие понятия, как «инфосфера» и «техносфера», нивелируя одновременно растущее значение категорий «антропосфера», «социосфера» и «идеосфера».

Задачей на ближайшие годы в этой части дискурсивно-идеологического пространства становится реализация мер по определению обоснованного списка собственно цивилизационных ценностей России, формированию её «ценностной матрицы» и последующей её легитимации в правовом поле страны с выведением из этого поля таких подрывных дискурсов и понятий, как «толерантность», «гендер» или «устойчивое развитие» (Россия нуждается в динамичном развитии, а вовсе не в устойчивом).

Очень важный инновационный дискурс «солидарной экономики» может стать мейнстримальным в нашей стране к 2022 году, несмотря на сопротивление данному тренду всей нынешней российской экономической тусовки и их кураторов в системе внешнего управления Россией, после чего он наверняка будет дополнен и подкреплён в публичном пространстве страны поддискурсами «солидарный способ производства», «суверенная экономика», «локальная экономика», «интегративная экономика», «ценностная экономика», «солидарная собственность», «солидаризация активов», «солидарное акционирование», «солидарный банкинг» и т.п.

В принципе, «солидарная экономика» – это, возможно, лучший и реальный ответ на проблему физического вымирания России и иные проблемы нашей цивилизации. Так что в случае, если дискурс-идеологема народосбережения выйдет в идеологическом поле нашей страны на мейнстриальный уровень, вслед за ним резко вырастет и актуальность идеи солидарной экономики и всего, что с ней связано.

В завершение не могу не коснуться дискурса «развитие». Вне всякого сомнения, этот дискурс давно является важнейшей идеологемой многих и многих российских публицистов и идеомейкеров, осознающих суть и характер принимаемых российской властью и реализуемых на практике стратегических решений, которые вот уже три десятилетия направлены в обратную от развития российской цивилизации сторону. Многие понимают, что задачи, вытекающие из установок власти на «стабильность» российского общества, бесконфликтное «устойчивое развитие» страны, «устойчивый» экономический рост, купирование в стране массовых протестов, «консервативный» характер национальной идеологии и т.п. противоречат задачам развития РФ. Правящее в России сословие не просто после своей бронзовизации во власти отправило в игнор понятие «революция»; оно выбросило за пределы официальной риторики и целеполагания сначала понятие «модернизация», затем – понятие «реформы», после чего предало остракизму понятие «развитие», заменив его термином «прорыв» [24]. Соответственно, на волне поддержки этим сословием консервативных и традиционалистских, прикрываемых приставками «нео» и «пост», трендов и идеологем, в социум и информационно-культурную среду нашей страны всё настойчивее прорывается самая разная архаика, столь приветствуемая идеологическими противниками России. Не исключено, в связи с этим, что уже в ближайшие годы лозунги и месседжи развития и модернизации в нашей стране вот-вот начнут продвигать и выносить на уровень мейнстрима не отдельные, наиболее адекватные индивиды, но, например, для начала какая-то крупная российская парламентская партия и отдельные, наиболее чуткие к новой конъюнктуре российские чиновники.

Одно из подтверждений названной структуры и содержания формирующейся новой национальной (цивилизационной) идеологии России – программные документы большинства новых политических партий, с которыми они собираются пойти на выборы в Государственную думу РФ в текущем году и в которых появились многочисленные производные от таких категорий, как «цивилизация», «традиционные ценности», «социальное государство», «солидарное общество», «суверенитет» и даже «солидарная экономика» (про «солидарную экономику» заговорили, в частности, в политической партии «За правду» и, соответственно, в партии «Справедливая Россия» после её слияния с вышеназванной партией, а про «солидарное общество» – в Партии пенсионеров).

Ещё одно подтверждение – документы и материалы Зиновьевского  клуба МИА «Россия сегодня», Рузского клуба и Института ЕАЭС, чью многолетнюю деятельность по продвижению названных в статье дискурсов, в том числе и в странах ближнего зарубежья, вряд ли можно переоценить, а также факт создания в России в 2020 году движения под названием Федеральный народный совет (см. Федеральный Народный Совет). ФНС – первое из нынешних массовых российских общественно-политических движений и организаций синтезировало в своих программных документах все названные выше базовые дискурсы, а сегодня наполняет каждый из них конкретным содержанием и планами действий, поставив перед собой задачу формирования «Платформы народного большинства».

Ну и, конечно же, о всё более заинтересованном восприятии российским социумом названных здесь дискурсов и соответствующих им смыслообразующих и идеологических конструкций свидетельствует контент-анализ научных публикаций, журналистских материалов и характера ссылок, представленных в поисковых системах сети Интернет. Контент-анализ названных источников подтверждает, что перечисленные в статье идеологемы реально овладевают политически важными для России профессиональными средами, а это значит, что ожидаемая нашей страной и адекватная времени идеологическая доктрина приобретает всё более ясные очертания.

Автор этой статьи уверен, что основы и контуры новой национальной идеологии (цивилизационного типа) в РФ уже сформированы. Надо только их увидеть и осознать.

---

ПРИМЕЧАНИЯ:

1. Почему именно философских? Потому что логику, а также теорию и методологию познания всерьёз изучают только философы. Потому что из гуманитарных наук только философия строится в основном на дедукции. Да и сама идеология, а также дискурсы, как, прежде всего, системные феномены, являются предметами их изучения, прежде всего, различными философскими дисциплинами. Только философы могут предложить сегодня обществу новый способ производства – чего по определению не способны сделать экономисты, и только из философии в публичное пространство – через каналы СМИ, компиляторов от других гуманитарных наук и политиков – могут прийти в мир образы приемлемого будущего.
2. Cм. Славин Б.А. – «Новая идеология» Александра Зиновьева
3. Простейший и самый свежий пример классового подхода – раскол российского общества по поводу установки памятника на Лубянке: Дзержинскому либо Невскому. Мнение каждой из противостоящих сторон – узкоклассовая позиция, которая не имеет никакого отношения к национальной идеологии (скорее к антинациональной, так как сориентирована на продвижение интересов всего лишь какой-то, не самой большой части российского общества и в противовес интересам соразмерной части того же общества), однако склонность обывателя биться за как бы своё постоянно используется в своих интересах разного рода манипуляторами.
4. Иногда власть может сделать волевое усилие и вбросить в общество нужные ей дискурсы, которые затем могут стать идеологической основой и государственных решений, и реакций на них общества. Так было, к примеру, с горбачевско-яковлевскими дискурсами «ускорение» и «перестройка». Но именно потому, что их природа была волюнтаристской и во многом искусственной, «ускорение» провалилось на старте, а «перестройка» превратилась в пародию на попытку модернизации режима, и сегодня оценка этого дискурса стабильно сопровождается словом «катастройка» (автор термина – известный советский и российский философ А.А. Зиновьев).
5. См. Зиновьев А. А. Идеология партии будущего. – М.: Алгоритм, 2003. – 240 с.
6. См. Лепехин В.А. О перекодировках сознания и современных зомби. // РИА Новости, 25.11.2014 ;
7. Метафорично это процесс описан в восьмом романе Виктора Пелевина «Ампир В», в котором после «цивилизационной перекодировки» некоторых индивидов последние становятся частью новой и особой социальной касты («вампиров»), способной контролировать соответствующие гламур и дискурс.
8. См. «Порядок дискурса»(«Ordre du discourse». P., 1971; рус, пер. в сборнике: Фуко М. Воля к истине: По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. С. 47 – 96;
9. По мнению некоторых диванных троллей, автор настоящей статьи – «нехороший человек», потому что использует понятие «дискурс» вместо того, чтобы использовать какое-то русское или, по меньшей мере, более привычное для нас слово, например, – идея или идеологема. Напомню, что в русский язык постоянно приходят самые разные новые слова (барометр, компас, телефон, интернет, революция и т.п.), от чего он не становится беднее. Синтетические понятия, которые возможно звучат не столько привлекательно в оригинале, в русском языке призваны заменить длинные определения – в данном случае такое, как «речевая или смысловая вербальная, текстовая или видеоконструкция». Ну и в-третьих, дискурс и идеологема – разные вещи. Не все дискурсы дорастают до идеологем, и не все идеологемы вырастают из дискурсов.
10. С учётом того, что российская элита в течение, как минимум, двух веков, являлась носителем разного рода европейских и вообще – западных дискурсов, и именно она несёт основную ответственность за вступление России в Первую мировую войну, свержение самодержавия и последующие попытки насадить стране различные зарубежные проекты, поздний большевизм сталинского разлива, при котором были основательно зачищены остатки и корни в РФ зарубежной агентуры и международного масонства, по факту стал самым пронациональным периодом в истории развития нашей страны.
11. Более подробно о том, как формировался в России цивилизационный дискурс см. здесь: Владимир Лепехин: Философский спор России и Запада: предмет и тренды – Институт ЕАЭС;
12. Александр Зиновьев в своей книге «Запад. Феномен западнизма» (1995 г.), подобно тому, как это сделал Николай Данилевский в книге «Россия и Европа» (1869 г.), осуществил фундаментальный сравнительный анализ западной и цивилизации, сформировавшейся вокруг России. Однако в книге А. Зиновьева это уже другой, современный и глобальный Запад («сверхобщество» – по Зиновьеву), да и Россия предстаёт в виде не славянской, а советско-постсоветской цивилизации.
13. Названная статья стала первой в серии (из примерно 600 статей) публикаций на сайте «РИА-новости», часть которых была посвящена цивилизационной проблематике, и практически все они писались в цивилизационной и ценностной парадигмах.
14. Искусственное и сознательное создание идеологических и иных дискурсов – не редкость. Так, Александр Зиновьев изобрёл в своё время целый ряд новых терминов, неологизмов в качестве антитезы известным понятиям из лексикона руководства КПСС, которые, по мере роста частоты их использования, превратились в дискурсы и даже идеологемы. Один из таких терминов – «катастройка». Схожее значение имеют его термины «гомосоветикус», «человейник», «западнизм», «западоид» и некоторые другие.
15. См. «Система образования в современной России в контекстепродолжения «русской трагедии» // Доклад Зиновьевского клуба «МИА «Россия сегодня». — М, 2020, с. 28 – 49.
16. В данной статье рассматриваются не все общественно-политические дискурсы «высшего уровня обобщения», а только те, которые укладываются в понятие «цивилизационные дискурсы», выходящие при этом на данном этапе развития России на мейнстримальный уровень их представленности в публичном пространстве страны. Так, здесь не рассматриваются дискурсы «модернизации» и «развития» РФ, которые, несмотря на их чрезвычайную актуальность, фактически выведены в нашей стране за скобки системы государственного управления после провала лукавой медведевской «технологической модернизации» 2008 – 2012 гг. Не рассматриваются в настоящей статье и дискурсы новой внешней политики России («солидарность цивилизаций», политика «вежливой силы», «Россия – сильный миротворец» и т.п.), дискурсы экологического, религиозного и этнического характера и некоторые другие.
17. Автор настоящей статьи участвовал в подготовке названных текстов докладов для президента РФ и Святейшего патриарха. К сожалению, после явления на юбилейном съезде ВРНС основ новой национальной идеологии, напугавшего определённые властные структуры, Собор тут же был захвачен – с подачи этих структур – представителями монархистского проекта, которые, тем не менее, продолжили пользование цивилизационной риторикой.
18. Об этом подробнее см. здесь: Русская цивилизационная школа: от Константина Аксакова и Николая Данилевского до Александра Панарина и Патриарха Кирилла. // Продолжение проекта «Русская Весна».

См. также: Русская цивилизационная школа как альтерглобалистский феномен (История и философия). // Информационное агентство «АВРОРА»;

19. К примеру, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков на днях на встрече с журналистами заявил о том, что Россия суверенна. (Песков заявил, что Россия уже добилась суверенитета: Яндекс.Новости) Вопрос: что он имел в виду, когда произносил эту нелепицу?
20. О том, что «народосбережение» (решение демографической проблемы в России) может и должно приобрести характер ключевой Национальной идеи РФ на обозримый период, автор названной статьи говорит уже годы и годы. (Из свежего см. здесь – Россия к революции не готова (Владимир Лепехин) – Институт ЕАЭС). Впрочем, автор этих строк не ограничивается словами. Так, в 2013 году на инициированном Институтом ЕАЭС совещании руководителей социальных департаментов правительств 18-ти областных центров ЦФО ваш покорный слуга представил разработку об инновациях в демографической сфере. Попросту говоря – изложил план мер, способных, в случае их реализации, предотвратить вырождение российского народа. См. здесь: Ярославль – Заседание на тему: «Инновационные подходы к совершенствованию демографической политики в Центральном федеральном округе» – БезФормата
21. См. Николай Патрушев — Российская газета.
22. Об эволюции «ценностной матрицы» россиян см. здесь: Понимание феномена «цивилизационные ценности» как основа развития современной российской аксиоматики – Институт ЕАЭС
23. Об основах государственной молодёжной политики в РФ см. здесь: Государственная молодёжная политика в России ровно такая, какой ее хочет видеть нынешний правящий класс – Институт ЕАЭС.
24. Системный подход в России постепенно был заменен политикой «точечных решений». То есть, к примеру, стратегия национального развития страны (которой у российского руководства нет) подменена точечными «национальными проектами». Особенно ярко точечный подход проявляется в социальной политике: вместо того, чтобы способствовать росту доходов и социальной защищенности населения страны в целом, правительство РФ всячески демонстрирует поддержку отдельных категорий населения: многодетных и малообеспеченных семей и проч.