Спецвыпуск журнала «Историк», № 11, ноябрь, 2017
Подготовил член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня», доктор исторических наук Олег Назаров
8 (21) ОКТЯБРЯ
воскресенье
Участники штурма Зимнего дворца
В политическом смысле этот воскресный день был одним из самых спокойных за многие месяцы революции. Накануне большевики заявили о выходе из Временного совета Российской республики (Предпарламента). Уже в понедельник это событие начнут на все лады комментировать представители различных политических сил, по большей части осуждая поступок ленинцев. Однако в воскресенье политическая жизнь как будто замерла. Для всех, кроме лидера РСДРП(б)…
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
находившийся на нелегальном положении Владимир Ленин обратился к руководству партии с письмом. «Советы постороннего» – так озаглавил свой текст вождь большевиков. Именно в нем он изложил детальный план предстоящего захвата власти.
Владимир Ленин в 1917 году
«Что вся власть должна перейти к Советам, это ясно, – писал Ленин. – Так же бесспорно должно быть для всякого большевика, что революционно-пролетарской (или большевистской – это теперь одно и то же) власти обеспечено величайшее сочувствие и беззаветная поддержка всех трудящихся и эксплуатируемых во всем мире вообще, в воюющих странах в частности, среди русского крестьянства в особенности. На этих, слишком общеизвестных и давно доказанных, истинах не стоит останавливаться.
Остановиться надо на том, что едва ли вполне ясно всем товарищам, именно: что переход власти к Советам означает теперь на практике вооруженное восстание. Казалось бы, это очевидно, но не все в это вдумались и вдумываются. Отрекаться теперь от вооруженного восстания значило бы отречься от главного лозунга большевизма (вся власть Советам) и от всего революционно-пролетарского интернационализма вообще.
Но вооруженное восстание есть особый вид политической борьбы, подчиненный особым законам, в которые надо внимательно вдуматься. Замечательно рельефно выразил эту истину Карл Маркс, писавший, что вооруженное «восстание, как и война, есть искусство«.
Из главных правил этого искусства Маркс выставил:
1) Никогда не играть с восстанием, а, начиная его, знать твердо, что надо идти до конца.
2) Необходимо собрать большой перевес сил в решающем месте, в решающий момент, ибо иначе неприятель, обладающий лучшей подготовкой и организацией, уничтожит повстанцев.
3) Раз восстание начато, надо действовать с величайшей решительностью и непременно, безусловно переходить в наступление. «Оборона есть смерть вооруженного восстания».
4) Надо стараться захватить врасплох неприятеля, уловить момент, пока его войска разбросаны.
5) Надо добиваться ежедневно хоть маленьких успехов (можно сказать: ежечасно, если дело идет об одном городе), поддерживая, во что бы то ни стало, «моральный перевес».
Маркс подытожил уроки всех революций относительно вооруженного восстания словами «величайшего в истории мастера революционной тактики Дантона: смелость, смелость и еще раз смелость».
В применении к России и к октябрю 1917 года это значит: одновременное, возможно более внезапное и быстрое наступление на Питер, непременно и извне, и извнутри, и из рабочих кварталов, и из Финляндии, и из Ревеля, из Кронштадта, наступление всего флота, скопление гигантского перевеса сил над 15–20 тысячами (а может, и больше) нашей «буржуазной гвардии» (юнкеров), наших «вандейских войск» (часть казаков) и т. д.
Комбинировать наши три главные силы: флот, рабочих и войсковые части так, чтобы непременно были заняты и ценой каких угодно потерь были удержаны: а) телефон, б) телеграф, в) железнодорожные станции, г) мосты в первую голову.
Выделить самые решительные элементы (наших «ударников» и рабочую молодежь, а равно лучших матросов) в небольшие отряды для занятия ими всех важнейших пунктов и для участия их везде, во всех важных операциях, напр.:
Окружить и отрезать Питер, взять его комбинированной атакой флота, рабочих и войска, – такова задача, требующая искусства и тройной смелости.
Составить отряды наилучших рабочих с ружьями и бомбами для наступления и окружения «центров» врага (юнкерские школы, телеграф и телефон и прочее) с лозунгом: погибнуть всем, но не пропустить неприятеля.
Будем надеяться, что в случае, если выступление будет решено, руководители успешно применят великие заветы Дантона и Маркса.
Успех и русской и всемирной революции зависит от двух-трех дней борьбы».
Впрочем, подготовка к восстанию началась загодя. Еще в середине сентября Ленин направил Центральному комитету, а также Петроградскому и Московскому комитетам РСДРП(б) письмо под недвусмысленным названием «Большевики должны взять власть!».
«Получив большинство в обоих столичных Советах рабочих и солдатских депутатов, большевики могут и должны взять государственную власть в свои руки, – говорилось в письме. – Могут, ибо активное большинство революционных элементов народа обеих столиц достаточно, чтобы увлечь массы, победить сопротивление противника, разбить его, завоевать власть и удержать ее. Ибо, предлагая тотчас демократический мир, отдавая тотчас землю крестьянам, восстанавливая демократические учреждения и свободы, помятые и разбитые Керенским, большевики составят такое правительство, какого никто не свергнет. Большинство народа за нас».
Тот сентябрьский текст заканчивался фактической рекомендацией партийным комитетам обеих столиц: «Взяв власть сразу и в Москве и в Питере (неважно, кто начнет; может быть, даже Москва может начать), мы победим безусловно и несомненно». Теперь, в начале октября, Ленин решил сделать ставку на Питер.
9 (22) ОКТЯБРЯ
понедельник
Заседание Временного совета Российской республики (Предпарламента). 1917 год
На заседании Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов (Петросовета) Лев Троцкий сообщил о причинах, по которым фракция большевиков 7 (20) октября вышла из Временного совета Российской республики. «Предпарламент созван для того, чтобы служить ширмой, прикрывающей фактическую передачу власти в руки империалистов», – заявил он. Отметив, что Предпарламент не ставит себе задачей разрешить важнейшие вопросы о земле, о мире и о созыве Учредительного собрания, Троцкий под бурные аплодисменты завершил выступление словами: «Да здравствует прямая и открытая борьба за революционную власть в стране! Да здравствует мир всех народов!»
10 (23) ОКТЯБРЯ
вторник
Вечером по адресу: набережная реки Карповки, дом 32, квартира 31, собрались 11 членов большевистского ЦК (Владимир Ленин, Григорий Зиновьев, Лев Каменев, Лев Троцкий, Иосиф Сталин, Яков Свердлов, Моисей Урицкий, Феликс Дзержинский, Александра Коллонтай, Андрей Бубнов, Григорий Сокольников) и кандидаты в члены ЦК Георгий Ломов (Оппоков) и Варвара Яковлева. По иронии судьбы историческое заседание прошло без ведома хозяина квартиры – меньшевика-интернационалиста Николая Суханова, допоздна засиживавшегося в редакции газеты «Новая жизнь». Сам «летописец революции» позже утверждал: «…жена моя [большевичка Галина Флаксерман. – О. Н.] точно осведомилась о моих намерениях и дала мне дружеский, бескорыстный совет – не утруждать себя после трудов дальним путешествием».
Ленин пришел, когда все уже были в сборе. Ломов вспоминал: «Грим и парик настолько изменили Владимира Ильича, что узнать его было совершенно невозможно даже нам, сталкивавшимся с ним не раз…»
Согласно кратким протокольным записям, сделанным Яковлевой (не принимавшей участия в голосовании), Ленин, констатировав, что «с начала сентября замечается какое-то равнодушие к вопросу о восстании», потребовал «обратить внимание на техническую сторону вопроса». Доказывая, что времени терять нельзя, он сослался на готовность Временного правительства сдать Петроград немцам. И, сравнив сложившееся положение с тем, что было в июле, заключил: «Большинство теперь за нами. Политически дело совершенно созрело для перехода власти». Вождь большевиков, горевший желанием взять власть до открытия II Всероссийского съезда Советов, предложил резолюцию о вооруженном восстании. При голосовании ее поддержали 10 человек. Зиновьев и Каменев высказались против.
11 (24) ОКТЯБРЯ
среда
Арсенальная набережная в Петрограде. Вид на тюрьму Кресты
Еще в сентябре из Крестов по одному стали освобождать арестованных в июле большевиков. Федор Раскольников вспоминал: «Наконец 11 октября наступила моя очередь. Начальник тюрьмы, прапорщик, эсер, лично явился обрадовать меня ордером на освобождение».
Зиновьев и Каменев, накануне проголосовавшие против резолюции Ленина о восстании, изложили свою позицию в письме органам РСДРП(б) и большевистской фракции съезда Советов Северной области: «Складывается и растет в рабочих кругах течение, видящее единственный выход в немедленном объявлении вооруженного восстания. Все сроки сошлись теперь так, что, если говорить о таком восстании, его приходится уже прямо назначать, и притом на ближайшие дни. <…>
Мы глубочайше убеждены, что объявлять сейчас вооруженное восстание – значит ставить на карту не только судьбу нашей партии, но и судьбу русской и международной революции. <…>
Говорят: 1) за нас уже большинство народа в России и 2) за нас большинство международного пролетариата. Увы! – ни то, ни другое неверно, и в этом все дело. <…>
Дело идет о решительном бое, и поражение в этом бою было бы поражением революции».
У Смольного осенью 1917 года
12 (25) ОКТЯБРЯ
четверг
На заседании Исполкома Петросовета было одобрено предложение об образовании Петроградского военно-революционного комитета (ВРК), который вскоре займет несколько комнат на третьем этаже Смольного института.
13 (26) ОКТЯБРЯ
пятница
Завершил работу съезд Советов Северной области. Делегат-большевик Александр Ильин-Женевский свидетельствовал: «На этом съезде определенно выяснилось, что Петроград окружен как бы стальным кольцом большевистских Советов, которые в случае чего всегда могут прийти к нему на помощь. <…> Некоторые провинциалы предлагали сперва совершить переворот на местах с тем, чтобы этим облегчить переворот в Петрограде. Однако в этом отношении ничего определенного решено не было».
14 (27) ОКТЯБРЯ
суббота
На заседании ЦИК Советов меньшевик Федор Дан спросил большевиков, готовят ли они восстание. Большевик Давид Рязанов ответил уклончиво: «…Дан знает, что мы марксисты и восстания не подготовляем. Восстание подготовляется политикой, которую вы поддерживали семь месяцев».
15 (28) ОКТЯБРЯ
воскресенье
Прошло заседание Петербургского комитета РСДРП(б), на котором присутствовали 35 представителей большевистских комитетов районов столицы. Заявив, что «мы стоим на пороге восстания», член ЦК Андрей Бубнов призвал: «Надо собрать всех агитаторов… Ради спасения революции мы должны вести политику не только оборонительную, но и наступательную». По итогам обсуждения решили созвать конференцию агитаторов-большевиков, активизировать обучение рабочих владению оружием, организовать выпуск вечерней газеты, укрепить контакты с железнодорожниками и работниками почты и телеграфа.
16 (29) ОКТЯБРЯ
понедельник
На заседании Петросовета было одобрено решение Исполкома о создании Петроградского ВРК. В него вошли 53 большевика, 21 левый эсер и 4 анархиста. Правые эсеры и меньшевики от участия в работе этого органа отказались. Политическое руководство в ВРК осуществлял Лев Троцкий, а практические решения принимало избранное несколькими днями позже Бюро ВРК в составе председателя ВРК левого эсера Павла Лазимира, левого эсера Георгия Сухарькова, большевиков Владимира Антонова-Овсеенко, Николая Подвойского и Андрея Садовского.
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
в 20:00 в помещении Лесновско-Удельнинской районной думы открылось расширенное заседание ЦК РСДРП(б), на котором присутствовали представители Военной организации и большевистские деятели фабрично-заводских комитетов и профсоюзов. В нем приняли участие 25 человек. Стульев на всех не хватило, некоторые сидели на полу.Огласив резолюцию ЦК от 10 (23) октября, Ленин напомнил, что большевики сделали все ради достижения договоренности с меньшевиками и эсерами, но «данными партиями этот компромисс был отвергнут», и потому взаимопонимание с ними невозможно. Заявив, что «массы идут за нами», Ленин сказал: «Настроением масс руководиться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддается учету; мы должны руководиться объективным анализом и оценкой революции. Массы дали доверие большевикам и требуют от них не слов, а дел, решительной политики и в борьбе с войной, и в борьбе с разрухой». Коснувшись международной ситуации, он заверил товарищей по партии: «…выступая теперь, мы будем иметь на своей стороне всю пролетарскую Европу».
Лесновско-Удельнинская районная дума, где 16 октября 1917 года состоялось расширенное заседание ЦК РСДРП(б)
Ленина поддержал Свердлов. Он сообщил, что рост партии «достиг гигантских размеров» – 400 тыс. человек. По его словам, точно так же возросло влияние большевиков в Советах, в армии и на флоте.
По-прежнему выступая против восстания, Зиновьев и Каменев утверждали, что организационный аппарат власти гораздо сильнее того, которым располагают большевики. Моисей Володарский тоже предостерег от спешки: «Если вопрос о выступлении ставится как вопрос завтрашнего дня, то мы должны прямо сказать, что у нас для этого ничего нет. <…> Резолюцию надо понимать как курс на восстание, мы не должны прекращать нашей технической подготовки».
В ответ Сталин заметил: «То, что предлагают Каменев и Зиновьев, это объективно приводит к возможности контрреволюции сорганизоваться… <…> Петроградский совет уже встал на путь восстания, отказав санкционировать вывод войск. Флот уже восстал, поскольку пошел против Керенского».
Ленин потребовал формального подтверждения резолюции от 10 (23) октября о вооруженном восстании. Зиновьев предложил свою резолюцию, в которой говорилось: «Не откладывая разведочных, подготовительных шагов, считать, что никакие выступления впредь до совещания с большевистской частью съезда Советов – недопустимы».
В результате голосования победила ленинская резолюция, получившая 19 голосов против двух (Зиновьева и Каменева) и при четырех воздержавшихся. Однако дата восстания назначена не была.
17 (30) ОКТЯБРЯ
вторник
На заседании Временного правительства министр государственного призрения кадет Николай Кишкин заявил, что у властей достаточно сил, чтобы подавить возможные беспорядки. Он утверждал, что восстание, первоначально запланированное на 18 (31) октября, отложено до 23 октября (5 ноября). Председатель Экономического совета при Временном правительстве прогрессист Сергей Третьяков, напротив, выразил беспокойство в связи с тем, что главнокомандующий Петроградским военным округом полковник Георгий Полковников не имеет «ни плана, ни силы». «Полковников только и готовится к нападениям. Больше так продолжать нельзя, сидеть в дураках больше нельзя», – заключил он.
Между тем собрание представителей петроградских полков, проходившее в тот же день, приняло следующую резолюцию: «Петроградский гарнизон больше не признает Временного правительства. Наше правительство – Петроградский совет. Мы будем подчиняться только приказам Петроградского совета, изданным его Военно-революционным комитетом».
18 (31) ОКТЯБРЯ
среда
Бюро ЦИК Советов перенесло открытие II Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов на 25 октября (7 ноября).
В газете Максима Горького «Новая жизнь» было опубликовано заявление Каменева и Зиновьева: «…мы полагаем, что наша обязанность сейчас… высказаться против всякой попытки [нашей партии] брать на себя инициативу вооруженного восстания». Ленин расценил их поступок как предательство и потребовал исключения «штрейкбрехеров» из партии.
19 ОКТЯБРЯ (1 НОЯБРЯ)
четверг
Писательница Зинаида Гиппиус
Министр юстиции Павел Малянтович предписал прокурору Судебной палаты немедленно сделать новое распоряжение об аресте Ленина.
Писательница Зинаида Гиппиус оставила запись в дневнике: «Вот уже две недели, как большевики, отъединившись от всех других партий (их опора – темные стада гарнизона, матросов и всяких отшибленных людей, плюс – анархисты и погромщики просто), – держат город в трепете, обещая генеральное выступление, погром для цели: «Вся власть Советам» (т. е. большевикам)».
20 ОКТЯБРЯ (2 НОЯБРЯ)
пятница
Григорий Зиновьев и Лев Каменев
На заседании ЦК РСДРП(б) предложение Ленина исключить Каменева и Зиновьева из партии поддержки не получило. Их обязали только более не выступать ни с какими заявлениями против решений ЦК.
Пока правительство бездействовало, Троцкий, как вспоминал позже Николай Суханов, «отрываясь от работы в революционном штабе, летал с Обуховского на Трубочный, с Путиловского на Балтийский, из манежа в казармы и, казалось, говорил одновременно во всех местах». «Его лично знал и слышал каждый петербургский рабочий и солдат. Его влияние – и в массах, и в штабе – было подавляющим», – констатировал «летописец революции».
21 ОКТЯБРЯ (3 НОЯБРЯ)
суббота
По решению ВРК было собрано гарнизонное совещание. Призвав солдат и рабочих сплотиться вокруг Петросовета, Троцкий предупредил их о «надвигающихся угрожающих событиях». Ближайшим из них мог стать крестный ход по случаю 105-й годовщины изгнания наполеоновских войск из России, намеченный Советом Союза казачьих войск на следующий день. Это грозило столкновениями: еще 12 (25) октября Петросовет объявил 22-е число Днем Петроградского совета и готовился провести свои мероприятия.
22 ОКТЯБРЯ (4 НОЯБРЯ)
воскресенье
В ночь на 22 октября (4 ноября) Павел Лазимир, Андрей Садовский и Константин Мехоношин прибыли в штаб Петроградского военного округа, чтобы официально заявить о правах ВРК на верховную власть над частями гарнизона. Георгий Полковников ответил отказом на требование скреплять все отдаваемые им приказы подписью одного из комиссаров ВРК. Сказав, что признает лишь комиссаров ЦИК, главнокомандующий округом добавил: «…ваших комиссаров мы не признаем; если они нарушат закон, мы их арестуем».
Утром ВРК принял обращение к гарнизонному совещанию: «Штаб становится прямым орудием контрреволюционных сил… Охрана революционного порядка от контрреволюционных покушений ложится на вас под руководством ВРК. Никакие распоряжения по гарнизону, не подписанные ВРК, недействительны… Революция в опасности. Да здравствует революционный гарнизон!»
Воспользовавшись Днем Петроградского совета, большевистские ораторы выступали в разных частях столицы. Завершая свою пламенную речь на митинге в Народном доме, Троцкий призвал слушателей дать клятву поддержать Петросовет. В ответ все присутствующие подняли руки и закричали: «Клянемся!» Суханов свидетельствовал: «Вокруг меня было настроение, близкое к экстазу. Казалось, толпа запоет сейчас без всякого сговора и указания какой-нибудь религиозный гимн… <…> Троцкий продолжал говорить. Несметная толпа продолжала держать поднятые руки».
Между тем глава Временного правительства Александр Керенский, осознав, что празднование Дня Петросовета привело к укреплению позиций левых, отдал распоряжение начальнику штаба Петроградского военного округа генералу Якову Багратуни направить в Петросовет ультиматум с требованием отказаться от назначения в части столичного гарнизона комиссаров ВРК. Что и было сделано.
23 ОКТЯБРЯ (5 НОЯБРЯ)
понедельник
Керенский посчитал, что настал момент для открытого подавления левых сил. Было принято решение начать уголовное преследование членов ВРК за подстрекательство к гражданскому неповиновению и деятельность, направленную против Временного правительства. В свою очередь, ВРК выпустил воззвание «К населению Петрограда», где сообщалось, что в военные части и на наиболее важные объекты города назначены комиссары ВРК, которые «как представители Совета неприкосновенны», и что «противодействие комиссарам есть противодействие Совету рабочих и солдатских депутатов».
На сторону ВРК перешел гарнизон Петропавловской крепости.
24 ОКТЯБРЯ (6 НОЯБРЯ)
вторник
Юнкера в Зимнем дворце накануне штурма
В 5:30 в типографию «Труд», где печатались большевистские газеты «Рабочий путь» и «Солдат», пришли юнкера. Они предъявили ордер на закрытие изданий и опечатали помещение. Несколько тысяч только что вышедших со станка экземпляров газет были захвачены, а матрицы уничтожены. Вскоре запыхавшиеся рабочий и работница типографии прибежали в Смольный, телефонные аппараты которого были отключены по приказу властей. Выслушав посланцев, Троцкий распорядился отправить к типографии роту солдат Литовского полка и часть 6-го запасного саперного батальона.
В 9:00 солдаты Литовского полка под командованием подпоручика Петра Дашкевича были уже на месте. Они разогнали наряд юнкеров, типография возобновила свою работу.
В 11:00 в Мариинский дворец, где заседал Предпарламент, неожиданно прибыл Керенский. Он потребовал оказания поддержки для разгрома большевиков, которые хотят «поднять чернь против существующего порядка, сорвать Учредительное собрание и раскрыть русский фронт перед сплоченными полками железного кулака Вильгельма». По свидетельству Федора Дана, министр-председатель «с особенным пафосом несколько раз повторял, что правительством уже отдан приказ об аресте «государственного преступника Ульянова-Ленина»». Завершая речь, Керенский заявил, что должен вернуться «в штаб к прерванной срочной работе», где будет ждать от Предпарламента «деловых начинаний». Покидая Совет Республики, Керенский не догадывался, что это было его последнее публичное выступление в России.
Александр Керенский в 1917 году
Комментируя его речь, Дан недоумевал: «Каких именно «деловых начинаний» ждал Керенский от этого органа, при его же содействии превращенного в безвластный и бессильный «парламент мнений», он не говорит». Реакция лидера меньшевиков-интернационалистов Юлия Мартова была негодующей: «Слова министра-председателя, позволившего себе говорить о движении черни, когда речь идет о движении значительной части пролетариата и армии, хотя бы и направленном к ошибочным целям, являются словами вызова гражданской войны».
Дебаты по вопросу об оказании поддержки в борьбе с большевиками завершились в 20:30, когда Предпарламент 123 голосами «за» при 102 «против» и 26 воздержавшихся принял резолюцию меньшевиков, которая фактически отказывала правительству в доверии. Дан писал: «Смысл моей резолюции, резко критиковавшей большевиков, сводился к тому, что для успешного противодействия им необходимы решительные акты в области борьбы за мир, перехода помещичьих земель в руки крестьян и ускорения созыва Учредительного собрания».
Кадет Владимир Набоков сетовал: «В наиболее решительный момент Совет Республики оказался несостоятельным, он не дал правительству нравственной поддержки, – напротив того, он нанес ему моральный удар, обнаружив его изолированность. <…> В этот день с особенной яркостью выказались отрицательные черты нашей «революционной демократии», ее близорукая тупость, фанатизм слов и формул, отсутствие государственного чутья».
Тем временем еще днем в Зимний дворец прибыла рота ударного женского батальона (около 200 человек) и 68 юнкеров Михайловского артиллерийского училища. Там уже находилось 134 офицера и около 2 тыс. человек из школ прапорщиков Петергофа, Ораниенбаума и Гатчины. Стремясь воспрепятствовать переброске верных ВРК частей в центр города, Георгий Полковников приказал развести Литейный, Троицкий и Николаевский мосты через Неву и установить строгий контроль над неразведенным Дворцовым мостом.
А в Смольном состоялось заседание ЦК РСДРП(б), где присутствовали Лев Троцкий, Феликс Дзержинский, Лев Каменев, Яков Свердлов, Моисей Урицкий, Георгий Ломов (Оппоков), Владимир Милютин, Андрей Бубнов, Адольф Иоффе, Виктор Ногин и Ян Берзин. По предложению Троцкого на Бубнова была возложена ответственность за установление связи с железнодорожниками, на Дзержинского – с почтово-телеграфными служащими. Милютину поручили вопросы продовольственного снабжения, Каменеву и Берзину – установление политических контактов с левыми эсерами. ЦК принял решение о создании запасного штаба в Петропавловской крепости – на случай, если Смольный захватят верные правительству войска.
Появление Ильича в Смольном. Худ. М.И. Авилов. 1923 год
В 17:00 отряд во главе с комиссаром ВРК Станиславом Пестковским занял Центральный телеграф города, не встретив сопротивления со стороны охранявших здание солдат Кексгольмского полка.
Около 19:00 член ЦК РСДРП(б) Милютин пришел с вооруженным отрядом в Особое присутствие по продовольствию и установил охрану продовольственных складов.
Вскоре солдаты Измайловского гвардейского полка заняли Балтийский вокзал, а комиссар ВРК, редактор большевистской газеты «Волна» в Гельсингфорсе (ныне Хельсинки) Леонид Старк в сопровождении 12 матросов взял под контроль Петроградское телеграфное агентство, наложив запрет на передачу только что принятой Предпарламентом резолюции.
В 23:00, как писал впоследствии Керенский, после заседания правительства, «явился командующий войсками вместе со своим начальником штаба». «Они предложили мне организовать силами всех оставшихся верными Временному правительству войск, в том числе и казаков, экспедицию для захвата Смольного института – штаб-квартиры большевиков. Этот план получил сейчас же мое утверждение, и я настаивал на его немедленном осуществлении», – вспоминал он, будучи уже в эмиграции.
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
около 18:00 Владимир Ленин написал письмо руководителям партии:«Товарищи!
Я пишу эти строки вечером 24-го, положение донельзя критическое. Яснее ясного, что теперь, уже поистине, промедление в восстании смерти подобно.
Изо всех сил убеждаю товарищей, что теперь все висит на волоске, что на очереди стоят вопросы, которые не совещаниями решаются, не съездами (хотя бы даже съездами Советов), а исключительно народами, массой, борьбой вооруженных масс. <…>
Надо, во что бы то ни стало, сегодня вечером, сегодня ночью арестовать правительство, обезоружив (победив, если будут сопротивляться) юнкеров и т. д. <…>
История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня (и наверняка победят сегодня), рискуя терять много завтра, рискуя потерять все.
Взяв власть сегодня, мы берем ее не против Советов, а для них. <…>
Правительство колеблется. Надо добить его во что бы то ни стало!
Промедление в выступлении смерти подобно».
Отправив Маргариту Фофанову, на конспиративной квартире которой он скрывался, передать воззвание членам ЦК, Ленин вскоре окончательно потерял терпение. Переодевшись в старое пальто, надев кепку и повязав щеку платком, он оставил Фофановой записку: «Ушел туда, куда Вы не хотели, чтобы я уходил». В сопровождении финского революционера Эйно Рахья лидер большевиков отправился в Смольный. На трамвае они доехали до угла Боткинской улицы, до Литейного моста дошли пешком. Добрались до Смольного благополучно. Пока Рахья искал Троцкого, Ленин дожидался их в коридоре на подоконнике. В проходной комнате рядом с актовым залом Троцкий поведал о ходе событий. Ленин согласился с тактикой ВРК.
25 ОКТЯБРЯ (7 НОЯБРЯ)
среда
Корабли Балтийского флота на Неве. Слева – крейсер «Аврора»
Около 2:00 1-я рота 6-го запасного саперного батальона заняла Николаевский вокзал, отряд комиссара ВРК Михаила Файермана установил контроль над Петроградской электростанцией, а отряд комиссара ВРК Карла Кадлубовского – над Главпочтамтом.
В 3:00 по призыву ВРК из Гельсингфорса в Петроград был отправлен эшелон с матросами. Вскоре за ним последовали еще два эшелона.
В 3:30 крейсер «Аврора» встал на якорь у Николаевского моста.
В 4:00 Керенский послал приказ казакам и юнкерам «выступить на помощь ЦИК и революционной демократии».
В 6:00 отряд матросов занял здание Государственного банка.
В 7:00 солдаты Кексгольмского полка под командованием члена ВРК большевика Михаила Лашевича установили контроль над Центральной телефонной станцией.
Докладывая утром Керенскому о событиях ночи, Полковников констатировал, что в Петрограде «в распоряжении правительства нет никаких войск». Назначив министра торговли и промышленности Александра Коновалова временным главой правительства, Керенский на двух автомобилях (один из которых принадлежал посольству США) в сопровождении адъютантов выдвинулся по направлению к Пскову, где рассчитывал найти воинские части, готовые по мановению его руки ринуться в бой с большевиками. Считая такие надежды иллюзорными, Дан писал: «За что они должны были сражаться и умирать? За мир, в достижении которого через правительство Керенского они отчаялись? Или за землю, судьба которой оставалась все нерешенной до далекого и смутно представляемого Учредительного собрания?»
Уже утром отряд ВРК освободил из Крестов всех политических заключенных.
К 10:00 Ленин закончил писать обращение «К гражданам России» от имени ВРК, которое сразу же было отправлено в печать.
В нем говорилось: «Временное правительство низложено. Государственная власть перешла в руки органа Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов – Военно-революционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариата и гарнизона.
Дело, за которое боролся народ: немедленное предложение демократического мира, отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства, – это дело обеспечено.
Да здравствует революция рабочих, солдат и крестьян!»
В 13:00 отряд матросов во главе с большевиком Иваном Сладковым занял военный порт, Главное адмиралтейство и арестовал офицеров и чиновников Морского штаба.
Американская журналистка Луиза Брайант, наблюдавшая на Дворцовой площади за тем, как из привезенных для отопления Зимнего дворца дров женщины-солдаты строили баррикаду, усмехнулась: «Это выглядело очень комично, как в оперетте». Приведший ее свидетельство историк Владлен Логинов добавляет: «Это действительно выглядело достаточно наивно, ибо несколько кораблей кронштадтской флотилии, войдя в Неву, продвинулись дальше «Авроры» и бросили якорь прямо у Зимнего». С них сошли на берег 3 тыс. матросов.
В 13:20, во время начавшегося в полдень заседания Временного правительства, министр путей сообщения Александр Ливеровский записал реплику морского министра контр-адмирала Дмитрия Вердеревского: «Он говорит, что не понимает, для чего это заседание собрано и для чего мы будем дальше заседать. У нас нет никакой реальной силы, а следовательно, мы бессильны что-либо предпринять». После двухчасовой дискуссии министра государственного призрения Николая Кишкина назначили диктатором. Между тем вопрос о том, на какие воинские части еще могло положиться правительство, остался без ответа.
В 14:35 Лев Троцкий открыл экстренное заседание Петросовета словами: «От имени Военно-революционного комитета объявляю, что Временного правительства больше не существует». Сообщив, что Предпарламент распущен, а узловые пункты города заняты войсками ВРК, Троцкий передал слово Ленину.
Встреченный овацией, тот произнес: «Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась». Ленин заявил, что «у нас будет Советское правительство», которое будет стремиться «немедленно закончить войну», передаст помещичью землю крестьянам, а контроль над производством – рабочим.
В 16:00 в Главный штаб прибыл Николай Кишкин, уволил Георгия Полковникова с поста главнокомандующего Петроградским военным округом и назначил на его место начальника штаба округа Якова Багратуни.
Павел Малянтович вспоминал: «Нам доложили, что юнкера желают видеть членов Временного правительства. Они хотят видеть в лицо тех, кого защищают, и услышать от Временного правительства, каково общее положение и какая задача на них возлагается. <…> Мы вышли. <…> Начал Коновалов, и все мы сказали хотя и по-разному, но одно и то же. Мы – представители единственной народом установленной законной власти, свои полномочия можем сдать только тому, кто нам их дал, – народу, т. е. Учредительному собранию… Они, юнкера, не только солдаты, но и граждане. Пусть решают, на чьей стороне должны они быть. Мы не себя лично защищаем, мы защищаем права всего народа и уступим только насилию… Итак, солдаты во время военных действий вместо приказа получили… тему для митинга… И митинг открылся, когда мы ушли…»
Николай Суханов дал этой сцене верный комментарий: «Министры не понимали того, что сейчас же поняли юнкера: не отдавая никакого приказа, отсылая к личной совести, к частному усмотрению юнкеров, министры перестали быть правительством. Так, как говорили они со своей армией, не может говорить никакая власть. Так могут говорить только частные люди».
В 18:15 большая группа юнкеров Михайловского артиллерийского училища покинула Зимний дворец, забрав с собой четыре из шести пушек. Вскоре ушли и две сотни 14-го Донского казачьего полка, также услышавшие от министров уклончивый ответ.
Около 19:00 правительство получило ультиматум ВРК. Министрам, служащим и защитникам Зимнего предлагалось до 19:10 сложить оружие и закончить эвакуацию лазарета. Правительство на ультиматум не ответило. Размышляя о последних часах, проведенных в Зимнем дворце, Малянтович писал: «В огромной мышеловке бродили, изредка сходясь все вместе или отдельными группами на короткие беседы, обреченные люди, одинокие, всеми оставленные… Вокруг нас была пустота, внутри нас – пустота, и в ней вырастала бездумная решимость равнодушного безразличия… <…> Если власть не защищают те, кто ее организовал, нужна ли она? Если же она не нужна, если она изжита, кому и как ее передать и по чьему приказу?..»
В 19:40 здание Главного штаба заняли войска ВРК, замкнув кольцо окружения вокруг Зимнего.
В 21:40 крейсер «Аврора» произвел холостой выстрел, дав сигнал к началу штурма дворца. Матрос-большевик Иван Флеровский свидетельствовал: «Набережные Невы усыпала глазеющая публика. Очевидно, в голове питерского обывателя смысл событий не вмещался, опасность не представлялась, а зрелищная сторона была привлекательна. Зато эффект вышел поразительный, когда после сигнального выстрела крепости громыхнула «Аврора». Грохот и сноп пламени при холостом выстреле куда значительнее, чем при боевом, – любопытные шарахнулись от гранитного парапета набережной, попадали, поползли. Наши матросы изрядно хохотали над комической картиной».
К тому времени несколько групп восставших уже прорвались в Зимний. По признанию Владимира Антонова-Овсеенко, одного из руководителей штурма, «вся атака дворца носила совершенно беспорядочный характер».
Комиссар ВРК в Павловском полку Освальд Дзенис вспоминал: «Первыми ворвались во дворец через окна со стороны Эрмитажа матросы и павловцы. В комнатах дворца происходили стычки с юнкерами, но понемногу, одна за другой, они освобождались атакующими. Юнкеров оттеснили к главному входу. Иногда это достигалось простым напором, а иногда и брошенной из комнаты в комнату ручной гранатой или выстрелами». Член ВРК анархист Федор Другов, пробиравшийся с группой кронштадтцев по залам дворца, удивлялся: «У каждой двери стоял лакей в ливрее с неизменными бакенбардами. Странно было видеть этих людей при своих обязанностях в самом пекле сражения. Люди в ливреях невозмутимо стояли на своих постах и привычным движением распахивали перед каждым дверь».
В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ
в 22:40 Федор Дан позвонил в колокольчик и открыл в Смольном работу II Всероссийского съезда Советов. Около половины из 649 прибывших к его открытию делегатов были большевиками.В 23:00, когда под аплодисменты собравшихся большевики и левые эсеры заняли места в президиуме, раздался звук пушечного выстрела: артиллерия Петропавловской крепости начала обстрел Зимнего дворца. Большинство снарядов разорвалось над Невой. Один разрушил часть карниза на Зимнем, а взрывом другого разбило угловое окно на третьем этаже – над тем залом, где заседало правительство.
Юлий Мартов потребовал прекратить боевые действия и решить политический кризис мирным путем. Призыв сформировать общедемократическое правительство был встречен аплодисментами и словами Анатолия Луначарского, что «фракция большевиков решительно ничего не имеет против предложения Мартова». По мнению историков Георгия Злоказова и Генриха Иоффе, «в этот момент II Всероссийский съезд Советов находился в одном шаге от создания Советского правительства, или, как тогда говорили, однородного социалистического правительства».
Сделан этот шаг, однако, не был. Меньшевик Яков Хараш заявил: «За спиной съезда благодаря политическому лицемерию партии большевиков совершена преступная политическая авантюра. <…> Меньшевики и эсеры считают необходимым отмежеваться от всего того, что здесь происходит, и собрать общественные силы, чтобы оказать упорное сопротивление попыткам захватить власть». Меньшевики и правые эсеры, огласив резолюцию «против военного заговора и захвата власти», в знак протеста покинули съезд. Возглас представителя латышских стрелков Карла Петерсона: «Пусть они уходят – армия не с ними!» – был встречен овацией.
Мартов предложил создать делегацию для переговоров со всеми социалистическими партиями и организациями, а до выяснения результатов «съезду приостановить свои работы». Ему возразил Троцкий: «Мы открыто ковали волю масс на восстание, а не на заговор… Народные массы шли под нашим знаменем, и наше восстание победило. И теперь нам предлагают: откажитесь от своей победы, идите на уступки, заключите соглашение. С кем? <…> С теми жалкими кучками, которые ушли отсюда или которые делают это предложение. Но ведь мы их видели целиком. Больше за ними нет никого в России. <…> Нет, тут соглашение не годится. Тем, кто отсюда ушел и кто выступает с предложениями, мы должны сказать: вы – жалкие единицы, вы – банкроты, ваша роль сыграна и отправляйтесь туда, где вам отныне надлежит быть: в сорную корзину истории».
В ответ Мартов крикнул: «Тогда мы уходим!» Вместе с меньшевиками-интернационалистами съезд покинули также бундовцы и члены еврейской партии «Поалей Цион». «…Мы ушли, совершенно развязав руки большевикам, сделав их полными господами всего положения, уступив им целиком всю арену революции. Борьба на съезде за единый демократический фронт могла иметь успех», – сетовал Николай Суханов.
26 ОКТЯБРЯ (8 НОЯБРЯ)
четверг
В 2:40 в работе съезда Советов был объявлен перерыв. Во время перерыва и пришло сообщение: Зимний дворец взят восставшими, Временное правительство, за исключением Керенского, арестовано и препровождено в Петропавловскую крепость. По иронии судьбы делегатам об этом сообщил противник восстания Каменев.
В 5:00 по предложению Луначарского съезд подавляющим большинством голосов принял написанное Лениным воззвание «Рабочим, солдатам и крестьянам!». В нем говорилось о низложении Временного правительства, о переходе высшей политической власти к съезду Советов и передаче власти на местах Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Новая власть обещала дать народам демократический мир, довести страну до Учредительного собрания и осуществить назревшие преобразования: безвозмездно передать помещичьи, удельные и монастырские земли в распоряжение крестьянских комитетов; установить рабочий контроль над производством; обеспечить народам, населяющим Россию, право на самоопределение. В 5:15 заседание завершилось.
Во время перерыва в работе съезда большевики предложили левым эсерам войти в правительство, но те отказались, надеясь на формирование более широкой социалистической коалиции.
В 21:00 открылось второе заседание съезда. На нем были приняты Декрет о мире и Декрет о земле, а также избран новый состав Всероссийского центрального исполнительного комитета, председателем которого стал Каменев. В состав комитета вошли 62 большевика, 29 левых эсеров, 6 социал-демократов интернационалистов, 3 украинских социалиста и 1 эсер-максималист. Съезд также одобрил создание нового правительства – Совета народных комиссаров во главе с Владимиром Лениным.
Начался новый этап исторического развития России.
Подготовил доктор исторических наук Олег Назаров
ЧТО ПОЧИТАТЬ?
РАБИНОВИЧ А. Большевики приходят к власти. Революция 1917 года в Петрограде. М., 1989
Октябрь. История одной революции. М., 2017
