Центр научной политической мысли и идеологии, 13.03.2017
Автор Вардан Эрнестович Багдасарян — д.и.н., проф., зам. главы Центра научной политической мысли и идеологии.
Восточный вектор России связан с представлением об экономической мощи Китая, способного выступать в качестве противовеса США в мировом раскладе сил. И ВЭБ, и МВФ приводят данные, что Китайская Народная Республика уже обошла Соединенные Штаты в гонке экономик. Вера в экономическую мощь Китая продуцирует и веру в китайское инвестирование больших проектов. Но так ли устойчиво положение КНР в большой геополитической игре?
В 2019 году исполнится семьдесят лет народной революции в Китае и образования КНР. Семидесятилетие, как известно, явилось роковым рубежом для СССР. К середине 1980-х крах Советского Союза казался немыслимым. В него не верили даже его прямые противники, и высказываний представителей политических элит Запада на этот счет предостаточно. Но минула юбилейная дата, и СССР не стало.
Советский Союз в период расцвета обладал примерно таким же удельным весом в мировом ВВП, как современный Китай. При этом СССР имел то, что не имеет Китайская Народная Республика — паритетными Западу военный потенциал. Положение Советского Союза к семидесятилетнему юбилею было в целом гораздо более прочным, чем современное положение КНР. Но совершив ряд стратегических ошибок, испытав на себе очередную атаку (с применением новых технологий борьбы) противников, СССР прекратил существование. Вопрос, адресуемый сегодня КНР через призму советского опыта — переживет ли Китайская Народная Республика свое семидесятилетие? И эта постановка вопроса определяется не только магией цифр — 70 лет Великой Октябрьской социалистической революции и 70 лет Народной освободительной революции в Китае. Дело в том, что Китайская Народная Республика повторяет в значительной степени сценарий развития Советского Союза.
Исходной точкой системных инверсий можно считать в СССР смерть Сталина в 1953 году, в КНР — смерть Мао Цзэдуна. Далее сценарий фактически воспроизводится.
«Советский» сценарий для КНР
Национальная безопасность США выстраивается, как известно, на рассмотрении в качестве угрозы любой общности, приближающейся по геополитической и геоэкономической мощности к мощности американской. На настоящее время объективно главный экономический конкурент США — Китай. В перспективе ближайших лет, если темпы экономического роста будут сохранены, Китай должен будет уйти в отрыв. Станут ли США смотреть на такую ситуацию сложа руки? Никогда. Они должны предпринять все возможное, чтобы остановить прорыв Поднебесной. И это они должны сделать немедленно, иначе будет поздно.
Выдающемуся российскому мыслителю, Александру Зиновьеву, долго в советский период находившемуся в эмиграции, принадлежит следующая оценка расклада сил на международной арене, сделанная еще в 2001 году, когда российско-американские отношения еще не казались столь конфронтационными, а Китай еще не выглядел столь экономически мощно. Слова философа звучат предельно жестко, но зачастую жесткость позволяет вскрыть проблемы, которые остаются не раскрытыми при комплиментарной риторике. Итак: «Россия остается противником Запада в происходящей мировой войне нового типа. Запад может успокоиться лишь тогда, когда наша страна и наш народ будут низведены до состояния, достойного насмешки насмешки и презрения. На пути к мировому господству Запада стоит сопротивляющийся мусульманский (арабский) мир. Война Запада против него — следующий этап идущей мировой войны. Очевидно, что главным препятствием на пути западнистского сверхобщества к мировой гегемонии после краха советского блока и Советского Союза становится коммунистический Китай. Для нас важно установить, какая судьба ожидает нашу страну в условиях войны западного мира с Китаем, которая неизбежно станет одним из важнейших явлений жизни человечества в XXI веке». Зиновьев, как видим, предсказал еще не очевидные тогда столкновения Запада с арабским миром, Запада с Россией. На очереди третье предсказание — столкновение Запада и Китая.
В отношении современного Китая создан и активно тиражируется миф о гении Дэн Сяопина. Будто бы китайский рывок стал результатом перехода на рыночные рельсы. И соответственно, как подсказка для России — делайте также — и добьетесь успеха. Между тем, советский опыт модернизации говорил о другом, наивысшие темпы роста достигались не рыночными способами, а за счет плановой системы хозяйствования. И.В.Сталин заявлял, что если бы СССР действовал капиталистическими, то есть рыночными способами, то начал бы с развития отраслей, дающих наиболее быструю отдачу для капитала. К примеру — с производства игрушек. Но тогда в грядущей войне моторов СССР бы неминуемо был смят. Советская индустриализация проводилась вопреки законам рынка, будучи начата с тяжелой промышленности. Она проводилась совсем не по-сяопиновски.
Китай, действительно, показывает одни из самых высоких темпов экономического роста в мире. В среднем годовой рост ВВП — около 10%. Но этот эффект не был бы столь впечатляющим, если бы не мировой фон пробуксовки Запада, нулевые показатели Японии, обвал СССР и современная российская депрессия. Обратимся к периоду правления Мао Цзэдуна. Его политика «большого скачка» традиционно высмеивалась в советском агитпропе и нынешними либералами. Однако, несмотря на ряд провальных лет, в среднегодовом выражении Китай показывал темпы роста ВВП — 11,2%. Это тот же уровень и даже выше, как и у сяопиновского Китая. Но действовал-то Мао совсем не рыночными способами. Новый Китай включил капиталистические механизмы, что позволило изменить в существенной мере модель экономического развития. Главным фактором роста на этом этапе стала не столько предпринимательская активность граждан Поднебесной, а направленный в нее поток иностранных инвестиций. Запад выводил индустриальное производство в Китай, как страну, дающую дешевые рабочие руки. Одновременно включается политический проект, в разработке которого принимал, в частности, участие З.Бжезинский о создании китайского противовеса России. Но это модель роста, в отличие от модели Мао, состоит в обмене экономических дивидендов на частичную утрату суверенитета в сфере финансов. И эта финансовая десуверенизация может в конечном итоге дорого обойтись для Китая уже политически.
Обратимся теперь к риторике Трампа в отношении Китая. Процитирую характерные трамповские высказывания: «Китай несет ответственность за величайший грабеж в мировой истории. Мы не можем позволять китайцам и дальше насиловать нашу страну. Пора положить этому конец». «Мы потеряли из-за Китая от 4 до 7 миллионов рабочих мест. У нас очень нечестная торговля с Китаем. Торговый дефицит с ними составит в нынешнем году 505 миллиардов долларов… Если они не начнут действовать с нами честно и не перестанут занижать курс своей валюты так, чтобы наши компании могли конкурировать с ними, а мы не теряли бы миллионы рабочих мест, я определенно начну налагать пошлины на товары из Китая».
Фактически речь идет об экономической войне. И очевидно, что экономическая война не может быть эффективна без политических шагов и информационно-психологического воздействия. КНР на период трамповского президентства превращается в главного номинируемого соперника США.
Выдержит ли Китай напор целевого американского давления, достаточен ли у него запас прочности? Большие сомнения. Китай имеет много точек уязвимости, на которые противник будет, очевидно, воздействовать целевым образом.
Во-первых, высокая степень зависимости от внешней торговли. В КНР этот показатель (экспорт плюс импорт к ВВП) выше даже чем в России. По данным за 2013 год в Российской Федерации он составлял 42%, в КНР 47%, тогда как в США — только 25%.
Во-вторых, Китай имеет самую большую в мире бумажную массу золотовалютного резерва. Но золота в ЗВР КНР только 1%. Все остальное — бумага — главным образом, доллары. Есть такая точка зрения, что Китай — это вообще американский проект, созданный для сбыта избыточной долларовой массы. Об американском проекте «большого Китая» прямо писал, в частности, Збигнев Бжезинский. Зависимость от доллара в любом случае создает для КНР точка уязвимости.
В-третьих, сепаратизм китайских регионов. Обратимся к принятому в США в 1959 году, но не отмененному по сей день «Закону о порабощенных нациях». Закон закладывал прежде всего деструкцию советского пространства. Но в нем был заложен и сценарий деструкции Китая. Тибет по этому закону отделяется от Китая. Закон, подчеркну еще раз, не отменен до сих пор. И то, что сепаратистская карта будет разыгрываться свидетельствуют, в частности, информационно поддержанные на Западе сепаратистские волнения в западных районах Китая.
В-четвертых, фактор этнических противоречий. То, что 92% населения КНР объявляются ханьцами не значит, что все они действительно таковые. Запись большинства населения в ханьчжен была проведена Мао Цзэдуном. Но по сей день сохраняется де-факто иная этническая идентичность многих номинальных хань. Как разыгрывается при желании карта межэтнических конфликтов хорошо известно.
В-пятых, значительные социальные диспаритеты. Сегодня, несмотря на то, что во главе Китая стоит Коммунистическая партия, он занимает второе место в списках долларовых миллиардеров в мире. Первыми идут США, вторым Китай, третьей — Россия. В Японии, говорят: да, конечно, большинство китайцев живет хуже японцев, но 200 миллионов лучше, чем японское население. Двести миллионов — это больше совокупного населения Японии. Все более возрастает ненависть одних социальных групп к другим. Особенно остро это проявилось в конфликте в Гонконге. Фактор социальных диспаритетов, как известно, везде и всегда использовался как детонатор революций. Кроме того, усугубляющиеся социальные диспаритеты вступают в фактически неразрешимое противоречие с официальной государственной идеологией КНР — идеологией социализма.
В-шестых, наличествует значительный корпуса кадров среди китайской элиты, особенно новой молодой генерации, получивших образование в странах Запада и симпатизирующих западным ценностям. Объективно их позиции в связи с кадровым омоложением будут усиливаться. «Зонтиковую революцию» в Гонконге можно рассматривать как своеобразную репетицию сценария революционных «цветных» технологий. И эта репетиция показала, что оппозиционные сети в действительности существуют и легко рекрутируются в режиме флешмоба. Распространение английского языка будет объективно усиливать влияние американской культурной продукции, а через нее западных ценностей. Англоязычная молодежь, мотивируемая иллюзиями вхождения в западный мир, выступит ударной силой сторонников глобализации.
В-седьмых, растут социальные и потребительские запросы китайского общества, которые государство даже при современной экономической мощи удовлетворить, учитывая численность населения, не в состоянии. Будучи первым по объемам ВВП, Китай находится только на 84-ом месте, по данным МВФ, по пересчету валового внутреннего продукта на душу населения. Россия, для сравнения, по этому показателю — на 48-ой позиции. Потребительские запросы китайцев будут разогреваться через глобальные информационные ресурсы, формируя у населения запрос — жить так же, как живет Запад. Началом экономического обвала может стать пенсионная реформа. Пока подавляющее большинство китайских стариков пенсии не получает. Бесконечно долго такая ситуация продолжаться не может. Госсовет уже заявил о начале реализации пенсионной программы. Но реальное ее проведение Китаю в обозримой перспективе не по плечу. КНР могло бы противопоставить консьюмеризму пропаганду высокой духовности и идеалов справедливости, но это противоречит всей логике развития постамаоистского Китая в направлении рынка и приоритетов потребления.
В рамках избранной парадигмы развития Китай обречен на поражение, также как и Россия. Как противостоять Западу — из истории хорошо известно. Эту рецептуру на восходящей стадии свой исторической представлял советский проект. Отказ от этой рецептуры в позднем СССР стоил ему системного поражения. Социалистический Китай для Запада будет встроен в общую мифологизированную канву побед над идеологическими врагами «свободного мира», среди которых значатся германский нацизм и советский коммунизм.
Для России полученные выводы имеют принципиальное значение в той простой истине, что надеяться следует только на себя. Китай, если не пойдет на системные изменения, достаточно быстро начнет обрушаться, ударив, в соответствии с теорией домино и по России. И это вопрос не только российского или китайского суверенитета, а вопрос сохраняющихся последних возможностях для человечества противостоять установлению мировым олигархатом глобального господства. Сегодня принципиальный вопрос и для России, и для Китая, и для других цивилизационно-идентичных государств разорвать удавки западноцентризма, создать собственную альтернативную систему мироустройства, собственные функционирующие в рамках нее механизмы жизнеобеспечения.