Николай Бухтев, к.и.н., доцент, Донецкий государственный университет управления Украина
Новый этап развития постсоветской России (по работам А.А. Зиновьева)
Уважаемые слушатели!
Тема лекции, её теоретическая и методологическая база весьма обширны. Поэтому, что не растекаться «мыслью по древу» остановимся на самых существенных внешних и внутренних моментах, определяющих структурно и функционально, стратегически и тактически текущий этап современной России.
Первый из них, внутренний – интенсивная гибридизация российской социальной жизни в спектре её деловых, коммунальных и идеологических аспектов.
Второй — внешний – пресс глобализации как нового типа войны, войны эволюционной за определение дальнейших путей-дорог развития человечества. Россия помимо её воли втянута в эту войну и постоянно испытывает её растущее давление.
Механизмом же этих и многих иных факторов выступают социальные законы бытия в их национальных и интернациональных фасонах, а то и вовсе без них.
Социальная система современной России, по мысли А. Зиновьева, суть постсоветский социум. Отсюда наша задача — пояснить себе и другим, что он собою представляет, его свойства, отношения, следствия и последствия этих отношений, а также каковы перспективы страны в рамках этой системы.
Чтобы ответить на поставленные вопросы воспользуемся зиновьевским комплексным методом познания социальных объектов. Применительно к нашей теме он выглядит так: А = a1,….an (n≥2), где a1,….an есть причины появления, условия существования, специфические признаки и компоненты объекта А (т.е., постсоветская Россия). Они образуют соответствующий комплекс, если и только если выполняется такое условие: каждый из a1,….an по отдельности необходим для указанной роли в отношении А., а все вместе достаточны для этого. Для чего используются определённые приёмы исследования, которые действуют суммарно [1].
Дело в том, что основу человеческой жизни, основу человеческих объединений — их существования, функционирования, эволюции — образует комплекс параметров. При этом каждый из них по отдельности необходим и все вместе достаточны для существования чего-то. В нашем варианте это целая страна, куда входят и экономика, и система власти, и идеология, и правовая система, и многие другие составляющие. Совокупный же результат их осмысленной взаимосвязи и взаимодействия от существующего к возникающему представляет собой социальную организацию общества.
В её призме российский постсоветизм – это гибрид советизма, западнизма и дореволюционного феодализма. Иными словами, это не первое, не второе, ни третье, а нечто новое, доселе в России, не бывавшее. Это гибрид как в целом, т.е. с точки зрения комбинации ингредиентов, так и в каждом из ингредиентов по отдельности. Он постоянно эволюционирует в границах советизированного западнизма и западнизированного советизма, что обусловлено целым рядом субъективных и объективных факторов как внутреннего, так и внешнего характера. Так, с точки зрения внутренних факторов, преимущества имеет система власти и управления, тяготеющая к советизму, что наяву, словно в лабораторном эксперименте, можно наблюдать в организации российского социального организма.
Архитектоника и пульсация всех его социальных клеточек и частичек, объясняет А. Зиновьев, подвержена действиям, главным образом, двух социальных законов. Первый из них закон социальной регенерации. Суть его вкратце такова. Если социальная система разрушается, но сохраняются человеческий материал и геополитические условия, а это всё, в общем, в России, сохранилось, то новая система оказывается по многим важным признакам близкой к разрушенной. И новая система, естественно, включила в себя многие черты советской социальной системы. По этому закону, так или иначе, воспроизводятся, регенерируются разрушенные ткани. Это вы можете наблюдать вокруг себя постоянно: вся структура и аппарат чиновничьих организаций, какими были – такими и остались. И даже нарастают: нынешний постсоветский управленческий аппарат превосходит советский, даже не РСФСР, а всего Советского Союза в два раза.
Высшей властной структурой, например, был и остался «Кремль». И он копирует, так или иначе, советскую систему; стремится, как и раньше, к всевластию. Есть, однако, “небольшая” разница: советский Кремль распоряжался всеми ресурсами страны — нынешний Кремль довольствуется малым: обкладывает население налогами, собирает средства, чтобы обеспечить собственное существование и укрепить свое положение.
С первым законом смыкается другой социальный закон – закон социальной деградации. Смысл его заключается в следующем. В случае разрушения социальной организации с сохранением факторов, о которых было сказано выше при формулировке закона регенерации, вновь создаваемая социальная организация воспроизводит некоторые важные (входящие в определение типа социальной организации) черты социальной организации более низкого эволюционного уровня, исторически предшествовавшей разрушенной.
В постсоветской России рассматриваемый закон проявляется как реанимация православия, дореволюционных названий, обычаев, явлений культуры, идей монархизма и великодержавности и т.д. Это делается искусственно, сверху. Сами по себе явления дореволюционной России не возродились бы. Они не столько возрождаются, сколько изобретаются вновь. Изобретаются как идеализация (то есть фальсификация) прошлого в качестве средства против советизма , как отрицание того эволюционного прогресса, какой имел место в советское время. Тут происходит беспрецедентная историческая деградация, падение с вершины прогресса в пропасть прошлого. Вместе с тем, в условиях западнизации России эта историческая деградация выступает как своего рода национальная самозащита от негативных последствий западнизации и глобализации. Проявления этих законов различны и противоречивы в своих формах, но тенденции достаточно очевидны: реальные социально — экономические показатели страны планируют по нисходящей. Так, за последние двадцать лет уровень жизни доминирующей массы населения многократно снизился и продолжает своё снижение, смертность населения перегнала его рождаемость. Экономика так и не достигла уровня 90-х годов прошлого века. В гуманитарном блоке вместо светской гражданской идеологии реанимируется и навязывается в качестве государственной идеологии — православие. На место фундаментального образования водружают функциональное образование. Тем самым социальный интеллект новоиспечённого социума вянет и западает. СМИ превращены в средства манипуляции массами и фальсификации истории и т.д. и т.п. Наконец, растёт отставание России от ведущих стран мира[2]. Как следствие страна всё больше обретает образ и образец придатка западнистского сверхобщества.
Основные черты постсоветизма: Прежде всего, его искусственность. Он не созрел естественноисторическим путём, а был насильственно навязан России извне после её разгрома. Принято считать, отмечал Александр Александрович, что советская социальная система изжила себя, что она оказалась не жизнеспособной. Это неверно. Она была жизнеспособной, она доказала, что она гораздо эффективнее, чем западные социальные системы. В этом отношении Россия опережала Запад лет на пятьдесят. Как объяснял А. Зиновьев в предисловии к своей книге “Запад”, разгромив коммунизм на Востоке, Запад устремился в том же направлении. Не в направлении объединения коммунистического типа, но такого же уровня организации [3].
<!—[if !supportLists]—>· <!—[endif]—>копирование советской и насаждение западнистской социальной организации. И если ингредиент советизма появился в постсоветизме в силу объективного социального закона вопреки воле и желаниям творцов постсоветизма, то ингредиент западнизма, наоборот, появился тут в соответствии с волей и желаниями творцов постсоветизма, но в нарушение объективного социального закона адекватности социальной организации человеческому материалу, материальной культуре, природным условиям и историческим традициям страны. В результате её получилась не западнистская социальная организация, а лишь нечто похожее на неё по некоторым чертам (приватизация, многопартийность, подобие рынка и т.п.);
— имитационность развития, свиптальность происходящего. В стране вроде бы много делается для того, чтобы навести должный порядок, долженствующий обеспечить возрождение, подъём и процветание страны. Но в основном по видимости;
— идеализация прошлого в качестве средства против советизма, как отрицание того эволюционного прогресса, какой имел место в советское время;
— присвоение себе достижений советского периода, но приписывание ему своих дефектов;
— игнорирование закона соответствия социальной организации человеческому материалу страны, её историческому наследию, её природным и геополитическим условиям;
— нарушение закона однокачественности компонентов социальной организации, при соединении взаимоисключающих черт коммунистической власти, капиталистической экономики и феодальной идеологии;
— дезинтеграция органической целостности страны на множество разрозненных структур: аппарат центральной власти, представительную власть (Государственная Дума), чиновничий аппарат, экономические структуры, СМИ, религиозные структуры, криминальные структуры и т.д.;
— взаимное ослабление позитивных и взаимное усиление негативных качеств, скрещиваемых социальных организаций. В сложившихся условиях для России эволюционное чудо здесь исключено. Возможна лишь его имитация[3].
— высокая зависимость российского постсоветизма от сверхобщества, контролируемого Западом во главе с США, его денежного тоталитаризма. Конечно, постперестроечная Россия может существовать настолько долго, насколько ей позволят существовать те, кто управляет современной историей, кто планирует эволюционные процессы. Они не останавливаются ни перед чем и ни перед кем. Доказательством тому служит недавняя горькая судьба Советского Союза, Югославии, Сербии, Ирака, Афганистана… Кто следующий?
Причины происшедшего. Они обусловлены действием социальных законов и смыкаются в комплексе факторов внутреннего и внешнего порядка.
— полувековая «холодная» с переходом её в «тёплую» войну. Она измотала, истощила и ослабила источники и ресурсы страны;
— кризис марксистско-ленинской идеологии, которая и ныне сидит в общественном сознании и препятствует научному познанию и пониманию сегодняшних реалий;
— разразившийся в начале 80-х годов ХХ века управленческий кризис: нарыв несоответствия управляемого объекта управляющему органу. В частности, число объектов, подлежащих управлению, к брежневским годам увеличилось сравнительно со сталинскими годами в пятьсот раз, а система власти и управления выросла не более чем в два раза. Естественно, что эффективность управления в этих условиях стремилась к нулю;
— опережающее в советские времена развитие национальных республик в ущерб центру (РСФСР), что впоследствии сыграло роковую роль в судьбе СССР и самой России;
— проведение Западом «своих людей» на высшие руководящие посты властных структур Союза ССР;
— социальный фактор тотального исторического предательства, начиная с первых партийных лиц и всей партией в целом. Они растворились как сон, как утренний туман, словно их и не было;
— амбивалентные, парадоксальные противоречия советской социальной системы. В частности, такое: по мере роста благосостояния советских людей росло их недовольство своим общественным строем;
— фактор активного непонимания советским обществом самого себя и своего внутреннего и внешнего состояния, и прежде всего властителями страны;
— неприятие зиновьевского предупреждения об управленческом кризисе за десять лет до его наступления. Более того, разработанную им математическую модель советского общества расценили как клевету на него, все рукописи реквизировали, а с А.Зиновьева взяли подписку о неразглашении результатов его исследований.
Эти и многие другие причины, и следствия, которые здесь все перечислить невозможно, содействовали антикоммунистическому перевороту в горбачёвско-ельцинские годы и развороту страны в гибельном гибридном направлении.
Разгром советской системы, не раз и не два говорил и писал А. Зиновьев, – удар эпохального значения. После этого бессмысленно рассчитывать на высокое России в мировом сообществе, аналогичное тому, которое она занимала во времена СССР. Нынешний постсоветизм создан на скорую руку, под давлением Запада и по западным образцам, с таким расчётом, чтобы Россия не поднялась больше. Разумеется, влачиться по жизни он может сколь угодно долго, но социальная эффективность его невелика в силу конструктивной несостоятельности его модели. Эта социальная система в принципе исключает возможность для российского государства независимого, суверенного существования. Страна деградировала во всех отношениях. Теперешняя социальная организация общества не идёт ни в какое сравнение с той, которая была в Советском Союзе[4].
Будущее страны с такой социальной системой нетрудно предсказать. Чтобы в наступившем веке страна выжила как социально значимое большое явление, достаточно суверенное, она должна иметь достаточно большое количество людей. Население же России сокращается, особенно русское население, которое составляет ядро страны и способно к эволюционному прогрессу. По расчётам западных исследователей к середине ХХ1века число русского населения может сократиться до 50 млн., а то и того меньше. С таким человеческим материалом, отмечал А. Зиновьев, страна не может сохранить независимость и остаться суверенным государством. Это невозможно по социальным законам. Не случайно поэтому, что страны Западной Европы сегодня стремятся интегрироваться: ни Франция, ни Италия, ни Германия, ни Англия по отдельности не способны сохранить свой суверенитет в современном мире.
Чтобы страна выстояла и стала социально значимым явлением, необходима определенная идеология. С религиозной идеологией, с какими-то обломками западных и сектантских идей сохранить и поднять страну невозможно ни в коем случае. Это важнейший фактор, и А. Зиновьев обращает на него наше внимание.
Если сформируются благоприятные условия, говорил он, можно за один год построить систему власти такого уровня, какая была в Советском союзе. Экономику можно исправить за пять-шесть, максимум, за десять лет. Чтобы исправить интеллектуальное, психологическое и моральное состояние, в котором сейчас находится страна, на это нужно несколько поколений и десятки лет. Но, увы, российский вектор показывает совсем другое направление.
Что будет в России и с Россией, спрашивал себя и нас А. Зиновьев? И сам же отвечал: то, что уже у неё есть, то и будет. Эволюция теперь может идти только в этих рамках, в этом направлении. Так что будущее — вот оно есть. Может быть немножко хуже, немножко лучше[5].
Тем не менее, и в этих жёстоких условиях особенно важно, прежде всего, понять, что произошло. Почему произошло, как произошло. Что получилось и что ждёт страну. Понять с беспощадной ясностью. Тут нужно начинать с нуля. Основой российской социальной организации сегодня, подчёркивает А. Зиновьев, становится фактор понимания. Необходимо его разрабатывать и учить людей научному пониманию социальной реальности. От этого изначально зависит всё. Данную позицию А.А. Зиновьев ещё раз мастерски обосновал в своей последней книге «Фактор понимания»[6]. Следование его совету порождаёт шанс, как говорил А.А., «переумнить» Запад, вырваться из его щупальцев и облегчить, насколько это возможно, дальнейшую историческую судьбу России.
Благодарю вас за внимание.
Литература
1. Зиновьев А.А. Логический интеллект. М.: Изд-во Моск. гуман. ун-та, 2005. С. 256.
2. См.: Солодухин Ю.Н. Мировой финансовый кризис или кризис сверхобщества? — /Зиновьевские чтения в Московском университете. Материалы международной научной конференции(6-7 ноября 2008 г.) / Под ред. Миронова В.В.- М.: Современные теради,2009 , с. 87-92.
3. Зиновьев А.А. Запад. Феномен западнизма– М.: Центрполиграф, 1995, с.3-4.
4. Более подробно см.: Зиновьев А.А. Русская трагедия. – М.: Алгоритм и Эксмо,2005,
5. Раздумья об этом можно найти в книге Зиновьев А.А. «Распутье».- М.: Элефант,2005, и в его лекции «Постсоветизм», прочитанной 16 сентября 2005 года в клубе «Улица ОГИ» в рамках проекта “Публичные лекции “Полит.ру”.
6. См.: Зиновьев А.А. Фактор понимания.- М.: Алгоритм, 2006.