Зиновьев был герой в классическом, античном, мифологическом понимании этого слова. Он был светоносный рыцарь, который в русском фольклоре отражён в образе Аники-воина. Смерть с косой вышла на тропу, поставила эту косу перед Аникой и сказала: если прыгнешь, Аника, то умрёшь. Аника прыгнул. Александр Зиновьев постоянно прыгал через эту косу, подставленную ему Смертью, Погибелью — метафизической Погибелью.
Он рассказывал мне о том, как он, фронтовик, попал в окружение, и воинская часть разделилась пополам. Одна половина сказала: мы проиграли, мы должны сдаться в плен и тогда сохраним себе жизнь. Они пошли сдаваться немцам в плен, немцы взяли их оружие и тут же их расстреляли. Другая половина сказала: мы проиграли, мы погибли, мы умрём — и после того, как внутренне приняли Смерть, они пошли на прорыв. И некоторая доля прорвалась из окружения и выжила. Среди них был Александр Зиновьев.
Когда Зиновьев вернулся из эмиграции в Россию, он дал нашей газете несколько интервью. В одном из них он сказал: если бы в Советском Союзе нашлась тысяча людей, готовых умереть за Родину, Советский Союз бы не пал. Видимо, в ту пору у Советского Союза не нашлось такой тысячи — «трёхсот спартанцев», готовых умереть за Отечество. Также Зиновьев сказал в нашей газете, что власть, захватившая Россию — а это была власть ельциных, бурбулисов, гайдаров, чубайсов — заслуживает того, чтобы её повесили на фонарях. После чего против Зиновьева, против нашей газеты было возбуждено уголовное дело.
Александр Зиновьев в своём учении, в своих открытиях — философских, логических, политологических — прорвался в ассиметричный мир, мир, который не был описан современной ему наукой. По существу, он был равен Лобачевскому или Минковскому, создавшим свои миры, свои геометрии, свои пространства. И в этих мирах, которые он открыл для себя, он был очень одинок. Его научная судьба, научная карьера обрекли его на поразительное одиночество. Будучи левым философом, левым политиком, он не находил адекватного отклика в левой — социалистической, коммунистической среде как за рубежом, так и здесь.
Помимо того, что он был писателем, публицистом, философом, аналитиком, Александр Зиновьев был и художником. Рисовал, создал галерею поразительных цветных рисунков. Один из этих рисунков, который приведён в нашей газете — это автопортрет. Это лицо человека, ужаснувшегося видениям открывшихся ему бездн. Он своими руками раздирает себе лоб, раздирает череп, он хочет разъять черепную коробку, чтобы дать выход тем громадным, огненным интеллектуальным энергиям, которые в ней скопились. Таков был Александр Зиновьев — человек света, познавший глубины тёмных бездн.