16 апреля 1945 года началась Берлинская операция. Ее участником был и скончавшийся 10 лет назад великий русский мыслитель Александр Зиновьев. Он свидетельствовал: «Хотя война перенеслась на территорию Германии, немцы воевали с ожесточением. Временами нам приходилось туго».
Несмотря на отчаянное сопротивление противника, Красная армия успешно наступала, и каким окажется финал войны, было очевидно. Хотя, конечно, советским солдатам, с боями прошедшим пол-Европы до вражеского «логова» очень хотелось, чтобы капитуляция Германии произошла как можно раньше, и не было бы больше людских потерь…
Не питали иллюзий об исходе войны и главари Третьего рейха. Одни из них искали пути спасения, другие пытались оправдаться. Сделать это попытался даже министр народного просвещения и пропаганды Германии Йозеф Геббельс. 19 апреля главный лжец Третьего рейха, последний раз в жизни выступая по радио, без тени смущения заявил: «Наши враги утверждают, что солдаты фюрера прошли по всем странам Европы как завоеватели; на это мы можем сказать: везде, где бы они ни появлялись, они несли с собой счастье и благополучие, порядок, спокойствие, общественную гармонию, изобилие, работу и достойную жизнь».
Ложь Геббельса была столь же очевидной, как и освободительная миссия Красной армии в Европе (на эту тему мне доводилось писать в статье «Освободители Германии«.
«Я дошел до Берлина»
Несмотря ни на что, нацистская пропаганда прозывала немцев держать оборону Берлина. Упорство гитлеровцев, не изменившее результатов войны, увеличило потерь обеих сторон. Бои на подступах на подступах к Берлину, на его улицах и площадях были кровопролитными. Что переживали родные и близкие красноармейцев, павших за считанные дни, а то и часы до окончания войны, показано в пронзительном фильме «Отец солдата» выдающегося советского режиссера Резо Чхеидзе.
А вот история, рассказанная переводчицей штаба 3-й ударной армии Еленой Ржевской:
«Шел ожесточенный бой уже в особом девятом секторе обороны Берлина — в правительственном квартале.
Нас вел присланный за нами боец Курлов. Вместе с ним когда-то под Ржевом мы благополучно выскочили из немецкого мешка, горло которого затягивалось со страшной стремительностью…
У меня сохранились письма, которые Курлов получал из дома, с Урала… Жена писала Курлову обстоятельно и просто. И в том, как она оберегала его от всех своих тягот и переживаний, видна была верная и добрая душа. Если и сообщит что-либо тяжелое, так и то уже миновавшее: «Коля, Люда у нас очень болела, а теперь опять бойкая». И ни стона, ни жалобы, ни просто вздоха…
Курлов участвовал в штурме имперской канцелярии, одним из первых ворвался в здание и был смертельно ранен эсесовцем из личной охраны Гитлера. Это произошло, когда над рейхстагом уже был водружен красный флаг».
Ком подкатывает к горлу, когда читаешь такие свидетельства.
Бравшие Берлин воины оставались героями до последнего вздоха. Подтверждением тому могут служить предсмертные слова заместителя командира 29-й гвардейской мотострелковой бригады подполковника Романа Сердюка: «Напишите домой моей матери, чтобы не плакала. Я дошел до Берлина».
Но разве есть такая мать, которая бы не разрыдалась, получив известие о гибели сына?!
«Под мостом я увидел девочку, сидевшую возле убитой матери…»
Идея увековечить память героев, павших при штурме столицы Германии, возникла у однополчан и родственников в мае 1945-го. Через четыре года, 8 мая 1949 года, в берлинском Трептов-парке торжественно открыли мемориальный комплекс, созданный по проекту архитектора Якова Белопольского и скульптора Евгения Вучетича.
Подлинным шедевром стал созданный Вучетичем памятник советскому воину-победителю и воину-освободителю на холме. В правой руке советского солдата — меч, разрубивший нацистскую свастику. Левой рукой он поддерживает девочку, доверчиво склонившую головку на плечо своего спасителя. Перед бронзовым солдатом простирается мемориальное поле с братскими могилами, саркофагами, чашами для вечного огня, двумя красными знаменами из гранита и скульптурами коленопреклоненных солдат — совсем юного и постарше.
Прообразом памятника, который вот уже 67 лет возвышается в Трептов-парке, стал подвиг сержанта Николая Масалова, спасшего немецкую девочку во время штурма Берлина.
Масалов был призван в армию в канун 19-летия — в декабре 1941-го, когда советские войска перешли в контрнаступление под Москвой. Боевое крещение молодой человек принял на Брянском фронте весной 1942 года. В сентябре его полк переправился через Волгу и вошел в состав 62-й армии генерала Василия Чуйкова. Прославленный военачальник позднее дал своему бойцу такую характеристику: «На его долю выпало быть вместе с нами на направлении главного удара немецких войск, наступавших на Сталинград. Масалов сражался на Мамаевом кургане рядовым стрелком, в дни боев на Северском Донце стал пулеметчиком, после освобождения Одессы его назначили помощником командира комендантского взвода, на днестровском плацдарме был ранен, через четыре месяца при форсировании Вислы — снова ранение. Но гвардеец остался в строю, и весь путь от Вислы до одерского плацдарма шел с забинтованной головой».
Обессмертивший его имя подвиг Масалов совершил в нескольких километрах от рейхстага 30 апреля 1945 года. Генерал армии Чуйков свидетельствовал: «До атаки оставалось 50 минут. Наступила тишина, как перед бурей, — тревожная, напряженная. И вдруг в этой тишине, нарушаемой лишь треском пожаров, послышался детский плач. Словно откуда-то из-под земли, глухо и призывно звучал голос ребенка. Плача, он повторял одно, понятное всем слово: «Муттер, муттер…»».
Спасти ребенка от неминуемой смерти вызвался сержант Масалов. Рискуя жизнью, он пополз по асфальту. «Под мостом я увидел трехлетнюю девочку, сидевшую возле убитой матери, — вспоминал Масалов. — У малышки были светлые, чуть курчавившиеся у лба волосы. Она все теребила мать за поясок и звала: «Муттер, муттер!» Раздумывать тут некогда. Я девочку в охапку — и обратно. А она как заголосит! Я ее на ходу и так, и эдак уговариваю: помолчи, мол, а то откроешь меня. Тут и впрямь фашисты начали палить. Спасибо нашим — выручили, открыли огонь со всех стволов».
Историк Анатолий Уткин писал: «На счастье, именно в это время началась артиллерийская канонада — словно артиллеристы услышали призыв Масалова, который через минуту появился с трехлетним ребенком на руках. Он передал девочку в санчасть, а сам снова взялся за древко знамени. Так что в Трептов-парке стоит не сусальный образ, не придуманная легенда, а простая иллюстрация к эпизоду великой войны».
Таких «эпизодов» было немало, и Масалов не был первым в ряду героев. За день до него ценой собственной жизни немецкого ребенка спас минчанин, старший сержант Трифон Лукьянович — человек, вся семья которого погибла во время войны.
В 1965 году Николай Масалов вновь побывал в Берлине — столице Германской Демократический Республики. Там фронтовик увидел бронзовый монумент, увековечивший его бессмертный подвиг и подвиги Лукьяновича и других воинов-освободителей.
Скульптуру воина Вучетич создал с Ивана Одарченко, который был минометчиком. В Красную армию он был призван в январе 1944 года, закончил войну под Прагой. В Германию попал уже после войны. Позируя Вучетичу, на руках он держал трехлетнюю Светлану Котикову, дочь коменданта Берлина генерал-майора Александра Котикова.
Рок-фестиваль в Трептов-парке
Накануне 71-летней годовщины окончания Великой Отечественной войны из германской столицы пришла обескураживающее известие: в сентябре в Трептов-парке будет проведен рок-фестиваль.
По этому поводу официальный представитель МИД РФ Мария Захарова заявила: «Мы выражаем серьезную обеспокоенность намерением берлинского официоза выдать разрешение на проведение молодежного рок-фестиваля в сентябре нынешнего года в этом мемориальном месте. Речь идет об увеселительном мероприятии. Поймите, мы не имеем ничего против того, чтобы подобные фестивали проходили, они проходят по всему миру, в нашей стране. Но нужно понимать, что мероприятие, которое планируется, посетят около 50 тысяч человек, оно состоится на месте захоронения 7,5 тысячи советских солдат, которые погибли при освобождении Европы от фашизма. Я не хочу думать, что в современной Германии не отдают дань памяти нашим солдатам, я не хочу, чтобы так думали остальные, что забыта благодарность освободителям».
К сказанному Захаровой добавлю, что власти Берлина и ФРГ, как и все немцы, не при каких обстоятельствах не должны забывать о том, что во время Великой Отечественной войны наш народ по вине Германии потерял около 27 миллионов жизней. В послевоенном СССР сложно было найти семью, не испытавшую горечь невосполнимых утрат в результате германского нашествия.
И при этом в 1945 году немецкий народ мог убедиться в величии духа и беспримерном гуманизме воинов-освободителей. Придя в Германию, они не руководствовались призывами писателя Ильи Эренбурга, прозвучавшими в июльские дни 1942 года, когда гитлеровцы рвались к Волге и на Кавказ: «Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать».
Советские солдаты не стали убивать немцев только за то, что они немцы. Они не мстили немкам за то, что те родили и воспитали садистов и убийц. Детей врагов красноармейцы спасали ценой своей жизни, а не пытали, не сжигали и не закапывали живьем в землю, как это делали немцы и прочие «цивилизованные европейцы».
Разительно отличалось и отношение к военнопленным. Николай Обрыньба, попавший в плен в начале октября 1941 года под Вязьмой, вспоминал:
«Первый лагерь был возле города Белый. Окруженный проволокой кусок пахоты. Десять дней без еды и воды. Ночевали под мокрым снегом в степи…
Когда нас привезли в лагерь Боровуха-2 из Витебских лагерей, нам в эшелоне, затем в лагере не давали пить. Это длилось пять суток. По дороге колоссальное количество умерло. И в лагере сразу заперли в корпуса и не дали воды, а в тех, кто пытался достать снег из окон, стреляли. Смертность была повальной. Это было задумано, проводилось планомерное, методическое уничтожение военнопленных».
В свою очередь, побывавший в советском плену Фриц Виттман признал, что «с нами обращались не так, как мы с пленными русскими… Русская администрация, это абсолютно очевидно, прикладывала усилия, чтобы сохранить жизнь пленных».
Приведенные примеры типичны, их можно множить томами.
У берлинских властей еще есть время одуматься и отказаться от проведения рок-фестиваля в Трептов-парке. Если же кощунственная затея осуществится, она будет воспринята гражданами России и других бывших союзных республик как преднамеренное и циничное оскорбление, нанесенное страной и народом, с которыми сражались наши деды и прадеды.
