Сегодня (22 декабря 2015 г.) костромские «Вести» с энтузиазмом сообщили, что «в ближайшее время будет заключено Соглашение между администрацией региона, Костромской епархией и предприятием «Корпорация ВИТ» о взаимодействии по проектированию и воссозданию исторического объекта». Учитывая, что это, скорее всего, будет «точкой невозврата», после которого свернуть проект уже будет невозможно, рискну высказать собственное мнение. Почему-то дело представляется так, как будто в обществе есть консенсус по этому вопросу, как будто планирующееся воссоздание – безусловно благое дело. Однако ценность проекта, мягко говоря, сомнительна. Я не особенно слежу за интернетом и за прочими СМИ (особенно костромскими), но, по-моему, в отношении вопроса даже не проводились общественные слушания. По причине всё того же своего «невежества» я не в курсе, чётко ли раздавались в пространстве общественной дискуссии голоса оппонентов. Но я не сомневаюсь, что они должны были быть, и, следовательно, я здесь не выступаю в качестве «гласа вопиющего в пустыне». Без ложной скромности говоря, можно считать, что я здесь являюсь выразителем довольно многочисленной общественной категории. Потому прошу прислушаться к моим словам.
Я всё надеялся, что здравый смысл возобладает, что чисто по-русски возникнут проблемы с финансированием, так ведь нет. Дело зашло уже довольно далеко, и потому молчать нельзя.
Мне представляется, что воссоздание утраченных зданий Костромского кремля – это ярко выраженный идеологический проект, который ничего общего не имеет с ни «восстановлением исторической справедливости», ни с заботой об облике города, ни с повышением его туристической привлекательности и т. п. По сути, единственный выгодоприобретатель проекта – это РПЦ, которая ни в коем случае не может рассматриваться как выразитель широких слоёв современного общества, особенно высокообразованных. В то же время, если хорошо подумать, можно выдвинуть такой проект, где и интересы церкви будут учтены, но не пострадают также интересы других слоёв общества — культурной атеистической общественности (обычно культура и атеизм сейчас являются коррелятами), просвещённых туристов и т. д. Но об этом ниже. А пока я напишу, почему с таким упорством продвигаемый наличный проект я считаю не только не полезным, но и явно вредным. Кострома – милый, прекрасный русский город даже в своём современном виде, с советскими утратами. Неужели вы не понимаете, что своей акцией вы лишь изуродуете его?!
Я думаю, поскольку апофеоз торжества слома коммунистического строя давным-давно уже должен был схлынуть, должна претерпеть и трансформацию сама идея воссоздания утрат советского времени, утратить ту патологическую остроту, свойственную переходному состоянию общества, когда «хочется» кинуться из одной крайности в другую. Самое яркий продукт этого «ажиотажа» — восстановление храма Христа Спасителя. Быть может, сама эта акция в рамках происходивших тогда процессов была довольно закономерной, т. е. неизбежной, но ведь теперь можно пристально приглядеться к результату и сделать вывод. А вывод состоит в том, что «макет в натуральную величину», построенный в случае ХХС на бандитские деньги (известно ведь, как проводил для этой цели «развёрстку средств» Лужков), с нарушением проекта (мало кто знает, что первый архитектор-романтик, разработавший проект воссоздания и взявшийся за его реализацию, был вскоре отстранён – властям ведь нужно было лишь весьма приблизительное следование оригиналу, а на такую «халтуру» первый архитектор не согласился), с лифтами и еврорукомойниками, с громадными площадями внецерковного, в т. ч. и чисто коммерческого использования – так вот этот «макет» ну никак не может рассматриваться как носитель тех смыслов (в приведённом примере – грандиозный мемориал памяти погибших в 1812 г.) и святости, какой был наделён подлинник. И мне очень жаль людей, которые рассматривают новодел как пространство, в котором можно молиться. Или туристов, восхищающихся копией.
В конце концов, пора ведь понять, что исторический объект нельзя воссоздать. Его можно – пока он физически имеется – только реставрировать, а негативные изменения – частичная или полная утрата – невосполнимы. Это утраты НАВСЕГДА. Сама идея «воссоздания» утраченных объектов – это проявление какого-то культурного инфантилизма (за редчайшими исключениями, к которым наш случай явно не относится). Она укладывается лишь в рамки религиозного восприятия. Для далёкого прошлого это восприятие было вполне нормальным. Скажем, пронеслись орды врагов, спалили деревянные церкви – вполне естественно было их восстановить и наделить смыслом прежних. При этом повреждённые каменные церкви всё же старались беречь: понимали, значит, предки смысл подлинника. Но чем ближе к современности (а именно, в XVIII-XIX вв.), тем всё более и более варварскими, с точки зрения культурного человека, становились проявления такого отношения. Обветшал средневековый храм, сложно его после пожара отремонтировать – так снеси и построй новый, немного похожий на прежний, освяти его в честь того же праздника или того же святого, и тем самым новодел – с религиозной точки зрения – становится идентичным сознательно ликвидированному прежнему храму. Если кто не в курсе, то потери русской культуры от такого отношения церковных собственников в XVIII-XIX в. просто колоссальны. Но даже церковники прошлого были в чём-то более честными, чем нынешние. Им просто не пришло бы в голову буквально копировать прежний храм. Заменяя его на новый, но в иных формах, они хотя бы не обманывали современников, что занимаются «воссозданием прежнего». Да, это новый храм, – как бы говорили они, – но по вкладываемому нами в него смыслу, и только по этому смыслу, он идентичен предыдущему. Не пытаясь копировать храмы, они честно демонстрировали свои намерения и те смыслы, которые им были важны. Современные же церковники хитрее. Они пытаются подстроиться под соображения «исторической справедливости», благие пожелания «воссоздания архитектурной среды», они пытаются быть в духе времени. Но получается плохо. Ничего, кроме суррогата культурности, у них не выходит. Ни один нормальный человек, чьё мировосприятие не нарушено симпатией к РПЦ, не будет переносить на новоделы-копии то отношение, с каким они подходили бы к подлиннику. Только лишь религиозный человек (и то, полагаю, далеко не всякий) согласится, что замена удовлетворительна.
Одно дело – если памятник частично разрушен, искажён и т. п. Тогда восполнение утрат вполне естественно и вызывает только симпатию. Скажем, у многих храмов в советские годы сносили главы. Конечно, такое состояние требует исправления. Причём в некоторых случаях его осуществляли в советские же годы. Например, ещё в 70-е гг. были заново выложены главы костромской церкви Спаса в Рядах и её колокольня, бывшая частью здания Красных рядов. Все прекрасно понимают, что вот такая-то часть не подлинная, но она работает на восприятие всего сооружения в целом, в котором подлинник составляет большую часть.
И другое дело – полная утрата памятника. Хоть в доску расшибись, а подлинника уже не вернёшь. Предмет заботы отсутствует. Можно, конечно, задуматься о роли утраченного объекта в окружении, которое от утраты страдает, и прочих смыслах, не заключающихся в самом объекте как таковом. Здесь тоже допустимы оправданные с цивилизованной точки зрения решения, но я знаю лишь один такой пример. Что характерно, он тоже советский. Это восстановление часовни-столпа на главной высоте Бородинского поля – на батарее Раевского (оригинал уничтожен в начале 30-х, воссоздание в 1987 г.).
Пора понять, что фокус заботы цивилизованного государства должен быть направлен на подлинные памятники. Лишь они являются носителями нашей истории. Они суть носители сущности, которая уникальна и совершенно невосполнима. Стремление к воссозданию утраченных в прошлом объектов, хотя по-человечески и понятно, однако далеко не всегда является показателем цивилизованности, когда переходит в практическую плоскость. В данном случае и в современных русских условиях оно опасно в том числе тем, что может негативно повлиять на общественное мнение. Чего там греха таить, после распада Советского Союза уровень массовой культуры очень сильно упал. Чтобы сформировать у рядового человека культурное отношение к памятнику (иначе говоря, то отношение, которое он бы проявлял, оставшись с памятником один на один), государству нужно ой как постараться. А тут оно показывает, что памятник можно разрушить, а потом как бы воссоздать. Для человека, не очень посвящённого в тонкости культуры (к сожалению, таких у нас довольно много, и не последнюю роль здесь сыграла РПЦ) это является девальвацией самой идеи исторического памятника. Если что-то можно восполнить, то зачем так за это переживать? Ну, подумаешь, разломали какой-то ампирный домик. Можно ведь выстроить такой же, только лучше, удобнее. Лужковская градостроительная политика, несмотря на воссоздание XXC, здесь много сделала для деформации общественного мнения, которое со временем всё же очнулось, преодолев гипноз обыденности и нелепости происходящего. Возвращаясь ближе к нашей теме, выражу свою мысль так: благоустроенные пустыри на месте разрушенных храмов гораздо ценнее для назидания потомства, чем выстроенные новоделы.
Обратите внимание, в каких словах формулируется сама акция. «Воссоздание исторического объекта». Это из цитаты, с которой я начал. Но это же нелепость! Исторический объект нельзя воссоздать. Можно построить его макет, копию. Правильно сказать так: «Строительство макета Костромского кремля на его историческом месте». Но так ведь не скажут! Ибо тогда нелепость затеи станет очевидной. Какую власть всё же имеют слова! Не зря один мудрец сказал: назови вещи своими именами, и половина проблем в мире мгновенно улетучится. Приведённый пример словоупотребления напоминает один случай, когда в Москве снесли один исторически очень ценный дом XVIII в., а потом, когда здесь стал вырастать новодел, более соответствующий нуждам хищных инвесторов, с подземной парковкой, на ограде стройплощадки появилась табличка: «Строительство памятника архитектуры XVIII в.».
Я понимаю ещё, если бы строительство велось из кирпича, приготовленного по технологии XVIII в. (а кирпичи в старину были гораздо более «живыми», чем современные). С использованием извести. Вообще с соблюдением технологий XVIII в. Это ещё хоть как-то было бы интересно. Но это означает в нынешних условиях столь колоссальные затраты, на которые ни один инвестор, и даже РПЦ, сейчас не пойдёт. И получится неизбежно нечто такое, как в случае с XXC. Да проектировщики этого и не скрывают! В интернете можно найти информацию, что в проекте колокольни предусмотрены лифты и смотровые площадки. С такой политикой высококультурное общество не создашь. Ибо рассчитано мероприятие на человека, которому всё равно – подлинник, не подлинник, главное – чтобы позрелищнее. Чтоб купола были поярче да кресты позолочёнее. И чтоб можно было поглазеть на них с высоты, прихватив с собой бутылку «Пепси» (да хоть бы и пирожок), и не забыть там сделать «селфи». Я нарочно утрирую, но явно этот проект рассчитан не на людей, которые ездят по городам, подчас очень далёким, чтобы с благоговением увидеть подлинные памятники. Чтобы побывать в интерьерах, которые знали Дмитрия Донского, Александра Невского, Ивана Грозного. Чтобы посмотреть на творения анонимных живописцев, приехавших в далёком XII в. из Византии в холодную Русь. Или воздать должное таланту крепостного архитектора XVIII в., создававшего красоту несмотря на несправедливость окружающей действительности. Туристов, которые ездят по России за этим, новодельный макет не привлечёт. Напротив, для них он словно оскорбление. Они не подойдут к таким произведениям и на пушечный выстрел.
Я хорошо знаю костромской кремль. Я любил бывать здесь проездом. Это место с необыкновенной энергетикой. По видимости здесь как будто ничего нет, а с другой стороны, здесь есть так много и такого, чего никакими словами не выразишь. Но это надо уметь чувствовать. Чрезвычайно важно, чтобы в этом месте не было никакого обмана. Утрату не вернёшь. Добавлять что-то с претензией на воссоздание ни в коем случае нельзя. Это лишь убьёт энергетику места. Ну как этого можно не понимать?! Именно в своём нынешнем виде кремль туристически привлекателен. Раскопали фундаменты соборов? Честь вам и хвала. Законсервируйте их, обустройте их для обозрения, сделайте ограду, поместите информационные стенды. Народ валом повалит. А ваш проект на что? Надо быть честным. Он для туриста с низким культурным уровнем. Быть может, таких и немало. Или, скажем, люди покупают турпутёвки, например, по «Золотому кольцу». И их просто потому, что это включено в программу, приведут смотреть костромские новоделы. Люди будут наполнены прежними впечатлениями или просто уставшими. Им, особенно тем, кто ранее здесь никогда не был, может быть и не придёт в голову, что сотворено нечто ужасное. Сияет же. И люди кругом праздно бродят. Улыбаясь, наверно. Может быть даже, турпутёвок от этого не станет продаваться меньше. Но это же беда, что массовый турист, которому придётся бывать на объекте, будет не приобщаться к подлинным сокровищам национальной культуры, не возвышаться культурно, а, напротив, его культурный вкус только оскорбится и пострадает.
Подчеркну ещё раз. Нормальные люди едут смотреть подлинники. Хоть в доску расшибись, а больше того, что осталось в Костроме после советской власти, в этом плане не будет. Но осталось ведь немало! Есть что смотреть. И есть что благоустраивать.
Предположим, вы приехали в известную картинную галерею. А вам вместо того, чтобы показать подлинную «Мону Лизу», демонстрируют копию. Причём выполненную не по технологии, которой придерживался Леонардо да Винчи, а в манере современных художников. Вряд ли вы, если разбираетесь в живописи, будете в восторге. Очевидно, что такая галерея не будет популярна у посетителей. Люди туда будут ходить только в том случае, если в ней будет хорошая кафешка или ещё какое-нибудь развлечение. Не из-за картин, а именно из-за этих развлечений. Вот нечто подобное и планируется в Костроме. Для простого невзыскательного люда – смотровая площадка в колокольне, а для сторонников РПЦ – имитация святости и религиозной активности. Может, это и хорошо, только к тем мотивам, из-за которых люди ехали и едут в Кострому («картинную галерею», по нашей аналогии) это никакого отношения не имеет.
Увы, многие ценные произведения искусства пропали из-за превратностей истории. Но это же не повод выставлять в культурном пространстве копии с претензией на значение оригинала!
У меня есть ещё аргумент мистического свойства. Может быть, у нас кто-то предпочтёт мистику аргументам рационального характера. Попробую потрафить и такой категории граждан. Мой аргумент связан с личностью строителя подлинного Костромского кремля – замечательного архитектора-самоучки Степана Воротилова. Известно о нём крайне мало. Он не был выходцем из знатных слоёв общества, работал только в провинции (почти исключительно в Костромской губернии) и почему-то не привлёк внимание тех из современников, которые могли бы создать подробную его биографию. Даже сам факт строительства им Костромского кремля был со временем забыт, пока он не был заново открыт незадолго перед революцией. Так что мы имеем дело с почти чистым случаем, когда за мастера говорят лишь его произведения. Это довольно характерная ситуация для средневековья, когда ремесленник считал себя не более чем орудием божиим, но в Новое время личность мастера стала, что ли, более цениться, более самодовлеющей. И вдруг – столь досадное исключение. Досадное потому, что мы имеем дело явно с очень талантливым архитектором. Церковные власти Костромы XVIII в. не ошиблись, поручив Воротилову возведение главного городского ансамбля (который тогда должен был непременно являться и культовым центром). Но за добросовестные многолетние труды зодчему было выплачено всего 15 руб, хотя на строительство были истрачены тысячи. Словом, крайне интересно было бы узнать о том, кем же был Воротилов в жизни, но увы… Нам доступно лишь любоваться его творениями. И они нам кое-что могут рассказать об их авторе. В принципе, уже давно известно, что проект Богоявленского собора в Костромском кремле был близко повторен в церкви с. Писцово Нерехтского уезда. Правда, повторен уже посмертно. Можно также усмотреть попытку воспроизведения кремлёвской колокольни в с. Яковлевском, хотя и с большой натяжкой. И в этом году я неожиданно выясняю, что в сельской глубинке был повторен (в данном случае, как и в первом, совершенно бесспорно) ещё один костромской проект Воротилова. Оригинал – это Петропавловская церковь в Костроме близ Мучных рядов (1787, снесена в 30-е гг.). На основе её проекта построена церковь в с. Коровье (неподалёку от родины А. Зиновьева). И не только она! А ещё церковь в селе Бовыкино Антроповского района. Во всех случаях сельских повторений – речь идёт о времени после смерти зодчего. Конечно, можно предполагать, что зодчие, близкие к Воротилову при его жизни (скорее всего, речь идёт о ком-то из его сыновей), решились на плагиат. Однако не решились же они повторять другие церкви мастера, скажем, Нерехтские. Тем более, Нерехта не так известна, как Кострома, и в случае повторения костромской церкви плагиат более заметен. А тут прямо ощущение, что повторение носит нарочитый характер. Манифестируется вместо сокрытия. Но и этого мало. Не вдаваясь в детали, скажем, что проект Петропавловской церкви был очень удобен именно для города, а для села он совершенно неадекватен. На подобную нелепость вряд ли бы согласился сельский заказчик, если бы его хорошенько не «уломали». Словом, была какая-то очень сильная мотивация повторить костромские проекты в сельской глубинке. Может, была такая установка и в отношении колокольни. Только ведь это проект, совершенно невообразимый по богатству, масштабам, сложности архитектуры для села. Сильно упростив проект, зодчий-наследник выстроил колокольню в Яковлевском. Но этого ему показалось мало! Видимо, как-то неубедительно угадывался в яковлевской колокольне проект-первооснова. И вот много-много лет спустя, в 1830-е, строятся две колокольни в Чухломском уезде. Одна из них красуется в с. Введенское, тоже близко к родине А. Зиновьева. Суть двух колоколен 1830-х гг. в том, что зодчий избрал путь редукции членений и сокращения масштаба по отношению к кремлёвской колокольне, и за счёт этого ему удалось более убедительно воспроизвести дух последней, чем в Яковлевском. По крайней мере, ориентация Введенской колокольни на костромскую совершенно бесспорна. Достаточно задаться вопросом: а какой ещё памятник можно поставить рядом с Введенской колокольней – чтобы связь с Костромой стала совершенно очевидной. К чему я это всё говорю? Да к тому, что налицо совершенно явное стремление к повторению костромских, именно костромских и никаких других, зданий Воротилова в сельской местности. Вряд ли я ошибусь, если сочту, что это было желание самого мастера. Но что оно может означать? Да то, что он мистическим образом предвидел судьбу своих творений в губернском городе (ни одно подлинное церковное здание Воротилова в Костроме до нас не дошло, все снесены в 20-30-е гг.). Хотя они и доставили ему наивысшее творческое наслаждение. Выразив кому-то из близких своё желание на повторение их в провинции, он обеспечил проектам будущее. И наследники старались. Мысль о выполнении воли Воротилова не оставляла их даже спустя 40 лет после смерти мастера. И они сделали всё, что от них зависело. Что мы теперь имеем? Кострому без Воротилова, с одной стороны, и подлинные здания, разбросанные по костромской глубинке, с другой. Да это же осколки старой Костромы, разметённые историческим вихрем! Губерния впитала в себя всё то, что было мистическим образом предначертано утратить в Костроме. Я думаю, что это предначертание лучше оставить в покое. Из уважения к личности Воротилова, всё это предвидевшего. Тем более, кстати, что и Коровский, и Бовыкинский храмы требуют архитектурной реставрации (Бовыкино сейчас и вовсе нежилое село, но её церковь удивительно хорошо сохранилась). Вместо того, чтобы без прока тратить деньги на макеты, можно было бы их пустить на заботу о подлинных исторических сокровищах. Как будто в области мало разрушающихся, заброшенных храмов. Это, кстати, ещё один аспект, который делает проект строительства макетов глубоко несимпатичным.
Вот я и прошу костромские власти: одумайтесь! Не поддавайтесь давлению РПЦ! Пусть на закладку нового Успенского собора приезжал патриарх Кирилл. Пусть даже у этого пока несуществующего собора уже есть настоятель (как торопятся, однако, товарищи попы). Интересы Отечества должны пересилить над интересами РПЦ. Или Россия не культурная страна?!
Если уж так неймётся что-либо сделать в Костромском кремле (хотя вполне бы можно было оставить всё, как есть), то выдвигаю анонсированный выше альтернативный проект. Фундаменты соборов и колокольни откопаны. Замечательно! Можно выстроить над ними особые павильоны. Примеры подобного рода имеются. Поскольку эти павильоны заведомо будут произведениями современной архитектуры (хотя она должна, конечно, соответствовать окружению), не будет никакого диссонанса в том, что они будут сделаны по современным технологиям и из современных материалов. Внутри этих павильонов будет присутствовать сакральное пространство подлинных старинных храмов в виде их фундаментов и сохранившихся нижних частей стен. Там, на этих фундаментах, можно будет проводить богослужения – если настлать пол и пригодным образом облагородить подлинные части. Но в то же время это пространство будет принадлежать не одним верующим. Там можно будет развернуть экспозиции исторической и археологической направленности. Можно будет выставить галерею старых фоторабот с видами Костромского кремля. Причём крупные изображения со стеклянных негативов нужно изготовить непременно фотографическим способом, а не на принтере. Это обеспечит им связь с подлинником. Романовский музей может прикинуть, какие ценные исторические экспонаты можно разместить здесь. Весьма уместны, конечно, будут и археологические находки. Павильоны (их будет 3: Успенский собор, Богоявленский и колокольня) должны быть связаны подземными переходами – примерно так, как связаны музеи Пушкина и Андрея Белого на Арбате. Это, с одной стороны, не загромоздит пространство, а с другой – даст возможность при покупке билета осмотреть все 3 павильона. Кроме того, в подземном переходе можно законсервировать для обозрения какой-нибудь археологический разрез. Выгоды этого проекта, по сравнению с готовящимся к реализации, очевидны. Будут учтены интересы разных слоёв общества. Работа над таким проектом сплотит творчески активные силы. И этот проект будет не позорным для города, не свидетельством его отсталости, а наоборот, будет весьма выгодно смотреться не только в нашей стране, но и на мировом уровне. Если желать стране добра, то нужно делать примерно так.
Прошу рассматривать вышенаписанное если не как официальное, то как человеческое обращение к костромскому губернатору.
