Михаил Фридман
Фридман М.Ф., научный консультант Международного научно-образовательного центра имени А.А. Зиновьева Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова, кандидат педагогических наук, поэт, просветитель и публицист
Российский Т.У.П.И.К.: толерантность, универсальность, профанация, инфантилизм и коррупция
Ко Дню российской науки. Как наука стала сиротой, потеряла заказчика и попечителя
Детская болезнь новизны в оптимизме
Очень часто я вспоминаю замечательное высказывание одного из выдающихся острословов мира: “Порой меня охватывает тревога: а вдруг мы уже в раю?” Что конкретно имел в виду Станислав Ежи Лец, я, разумеется, не знаю, только очень остро ощущаю это полное едкой иронии и сарказма сомнение в своем сознании.
В беседе с одним знакомым доктором полемических наук я проникся его тезисом о том, что сегодня многие компетентные представители академического сообщества считают, что кафедры и лаборатории, не выигрывающие гранты, не занимаются наукой. Печально и смешно.
Вчера же я, пролистывая новостную ленту, наткнулся на новость о том, что “Минтруд предлагает отменить некоторые из устаревших профессиональных праздников, среди которых День советской науки, День советской милиции и другие. Об этом говорится в проекте указа президента, который сейчас проходит общественное обсуждение”.
Сперва я даже не понял, о чем идет речь, стал вспоминать, что такое Советская Наука. Что она для истории страны, для мира и для меня.
Не та ли это Наука, которая запустила человека в космос?
Не та ли это Наука, подарившая нам сотни гениальных ученых мирового, и даже исторического масштаба, среди которых Зелинский, Вернадский, Королев, Вавилов, Курчатов, Леонтьев, Зиновьев и многие-многие другие, список очень длинный.
Не та ли это Наука, которая ценою нечеловеческих усилий великих мыслителей современности создавала этот мир, держа небосвод на вытянутых руках над нами в шарашках да почтовых ящиках?
Не та ли это Наука, в которой великие ученые зачастую вырастали из препараторов и лаборантов, а должность младшего научного сотрудника пользовалась подлинным уважением как в пределах академического сообщества, так и за границами его ойкумены?
Не та ли это Наука, которая огнем и мечом прокладывала себе путь, и в жизни которой немало черных страниц с “Лысенковщиной”; “генетикой — продажной девкой империализма”; научным атеизмом, доказывающим отсутствие необъяснимых явлений; “педологическими извращениями в системе Накромпроса”; с тысячами репрессий, покалеченных жизней наших выдающихся соотечественников. Неужели все эти конкретные человеческие жертвы во имя поиска Истины и во благо Отечества были напрасны?
Сегодня мы отмечаем День российской науки, которая пока себя ничем основательным не зарекомендовала, которая падчерица той, советской, ибо де-юре является ее преемницей, а де-факто – ее суррогатной матерью становится совсем иная – чужеземная, заморская, алхимическая.
Сегодня мы отмечаем День российской науки, по невероятному стечению обстоятельств совпадающий с Днем риелтора. Хотя чему удивляться, это вполне закономерно – многие НИИ давно уже свои площади сдают в аренду, да и реформа трех государственных академий наук тесно переплетена с вопросами финансирования, имущества и недвижимости.
Поразительно, как история рождается и умирает на глазах. Сначала “ученые” с удовольствием за деньги и прочие преференции пишут и защищают диссертации предпринимателям, политикам и бандитам, затем присваивают им ученые звания доцентов, профессоров и академиков, а затем тех, кто честно оплатил научно-образовательную услугу, становится больше, чем этих – кто вроде бы еще должен помнить, что есть наука и зачем она нужна. Как в свое время заметил П.Ф Лесгафт: “Сначала – конфетка, потом – конфетка с ромом, потом – ром с конфеткой, потом – чистый ром.”
Хрематистика – царица всех наук
Так чего же мы хотим? Комы нужны такие академии? Они давно уже не видят своего предназначения и места в сегодняшней реальности. Эпигоны и нигилисты не способны интеллектуально обеспечить инновационный прорыв России. Наука обязана быть ответственной. Еще Аристотель понимал, что хрематистика (от др.-греч. χρηματιστική – обогащение) – наука об обогащении, где накопление богатства и поклонение прибыли – самоцель, это противоположность экономики – учения о создании блага.
Сегодня выпускники вузов в большинстве своем чужды академической культуры. Академии и университеты – это уже не фабрики по производству “умных”. Они, скорее, служат для выдачи “справок” “умным” от “умных” в том что, их обладатели “умны” на самом деле. Именно поэтому слово “эксперт” так опошлено и дискредитировано в последнее время, когда наука живет по принципу “Хочешь быть умным – будь им”. Сегодня диссертация – это дорого! И не быть хотя бы кандидатом наук – стыдно!
Ныне мало, кто помнит, что университет – это, прежде всего, среда; что нельзя проводить реструктуризацию вузов путем межвидового скрещивания – в итоге можно получить мутантов с непредсказуемыми свойствами и, как следствие, алогичным и асоциальным поведением. Реструктуризация не может и не должна сводиться к простому укрупнению. Нам нужны полноценные вузы, нам все еще нужны умные люди, мы по-прежнему считаем Россию своим домом, а ее процветание – собственной ответственностью. Нам нужна своя наука и свое образование – основанные на нашей истории и традициях, на собственношкурном опыте нашего Великого многострадального народа. Будущее страны не может строиться на слепом поклонении западоидам (по А.А.Зиновьеву) или западнякам (по М.Ф. Фридману) да на копипастбищах плагиата.
Наука стала сиротой, она потеряла заказчика и попечителя – ею никто не занимается по-настоящему. Более того, ею уже никто и не интересуется – не отвечает она на наши вопросы. ВАКовские журналы, особенно по гуманитарным и общественным дисциплинам, практически никто не читает. Образование же вообще стало самодеятельным, как будто государство отчаялось и потеряло всякую надежду на интеллектуальное превосходство грядущих россиян.
Неужели это нормально: после трех поколений неолиберальных государственных образовательных стандартов общего и профессионального образования, предписывающих то, чему и как надо учить, руки только теперь начинают доходить до профессиональных стандартов, определяющих то, кто нам реально нужен на производстве?
Неужели никто не понимает истинную причину нынешних реформ? Приватизация начала 90-х прошлого столетия позволила прибрать к рукам большинство производственных предприятий, в то время как на приватизацию учреждений образования, здравоохранения, науки и культуры был наложен мораторий. За двадцать лет у теперешних “моисеев” выросло новое поколение, которое при всем своем желании тогда не смогло ничего урвать в силу объективных обстоятельств, а передел собственности в условиях, когда все давно уже поделено, присвоено и освоено, возможен только с оружием в руках. В декабре 2012 года был принят толстенный Закон об образовании в РФ, основная суть которого заключается в чудесном превращении образовательных учреждений (не подлежащих приватизации) в образовательные организации (смиренно ожидающие своей передачи “законным владельцам”). Реформа трех государственных академий наук в качестве одной из основных целей преследовала передачу имущества единой управляющей компании, дабы не отвлекать дачников, обремененных думами о вечном и обличенных учеными степенями и званиями, строчить диссертации по заказу своих “социальных партнеров”.
Российский Т.У.П.И.К.
Это тупик! Точнее, Т.У.П.И.К. Данная аббревиатура объединила наиболее острые болезни современного общества: толерантность, универсальность, профанацию, инфантилизм и коррупцию.
Толерантность сделала свое темное дело. Раньше, в советское время, когда была Академия педагогических наук (то есть педагогика старалась позиционировать себя наукой!), а не Российская академия образования, аббревиатуру которой часто путают с РАО ЕЭС, ведущие психологи страны (Выготский, Леонтьев, Рубинштейн, Лурия, Гальперин, Мясищев, Брушлинский, Узнадзе и мн. др., – всех не перечислишь) занимались деятельностью. Им, очевидно, было невдомек, что равнодушие и апатия заслуживают такого же пристального внимания, которым большинство наших современников, посвятивших себя изучению человеческой природы, удостоило эту проблематику. Сегодня мы видим на практике, чем больше говорят про толерантность, тем выше становится уровень агрессивности среди населения. Толерантность не объединяет, а разъединяет людей, заставляя каждого “драться” с другим за собственный покой. Это не советская “дружба народов”, это очередная подмена понятий.
Универсальность – другая болезнь современного российского общества. Мне часто вспоминается блистательное изречение самого отважного, самого романтического и самого искреннего героя М.С. Боярского во всенародно любимом фильме “Д’Артаньян и три мушкетера” о том, что “у нас каждый гасконец – с детства академик”. Не про нас ли это? Высшее и среднее профессиональное образование никогда не отличались выпускниками с высокой степенью готовности к работе на производстве. Всегда результатом труда вузов и ссузов были молодые специалисты и молодые рабочие, которым предстояло “забыть все, чему их учили прежде” и самостоятельно, и/или под руководством наставника набираться опыта на рабочем месте. Сегодня ситуация не просто не изменилась в лучшую сторону, а стала куда сложнее и даже опаснее. Нынче никто из новоиспеченных дипломированных специалистов ничего не может: ни работать руками, ни думать головой – зато все намереваются открыть собственный бизнес, стать госслужащими или фотосинтезировать в толще офисного планктона.
Профанация – еще одна проблема новейшего времени. Если раньше можно было как-то судить об интеллектуальном потенциале человека по его дипломам, теперь это стало практически невозможно. Все покупается, и все продается. Нормативное подушевое финансирование образования, строящееся по принципу “чем больше поголовье школьников и студентов, тем больше бюджет образовательного учреждения”, привело к охоте за обучающимися, к искусственному раздуванию классов и групп и, как следствие, к снижению пресловутого качества образования. Трудности, связанные с финансированием науки, оттеснили многих ученых в коммерческий сектор, где особенно востребованными стали консалтинговые услуги – услуги, предписывающие, по У. Черчиллю, “предсказывать, что должно произойти, а потом объяснять, почему это не произошло”, и при этом не возлагающие никакой материальной ответственности за ложные прогнозы на недобросовестных и/или некомпетентных консультантов.
Инфантилизм – особая и, на мой взгляд, самая страшная беда XXI столетия. Несколько лет назад Австралия вышла с инициативой в ВОЗ продлить подростковый возраст до 24 лет. В 24 года, как известно, Наполеон уже командовал армией. И примеров подобных этому в истории предостаточно. Для России инфантилизм – это один из китов, на которых зиждется наша ментальность. Мы все время ждем “волшебника в голубом вертолете”, Илью Муромца, золотую рыбку и прочих чудес в решете тогда, когда обычной мышке под силу то, с чем не справились ни дед, ни баба из сказки про курочку Рябу.
Коррупция как катализатор частно-государственного партнерства – отдельная проблема, решить которую бодрыми лозунгами и смешными санкциями практически невозможно. Коррупция – она происходит от ненасыщаемого чувства голода людей, как правило, обездоленных, ищущих спасения в иллюзорных возможностях реализовать все свои мечты и чаянья за деньги. Именно коррупция сопровождает нас с детства: она ведет нас за руку в детсад, где нет мест; в школу, которая почему-то не в том микрорайоне; в вуз, на который мы тоже, как выясняется, не имеем права; в поликлинику, на работу, на получение грантов и наград. Именно она – коррупция – делает нас инфантильными. Наша же инфантильность поощряет, а иногда и инициирует, все остальное: и профанацию, и вседозволенность, и всеядность. Это ли не тупик?
Сегодня День российской науки. Я не знаю, что это за праздник и как его отмечать, потому что знаю, кто растаскивает наши эрмитажи и поджигает наши инионы. Кто несет историческую ответственность за будущее страны, оскопляющей собственную память. Кто считает, что День Советской Науки – устаревший праздник. Лично для меня Советская Наука – это живая реальность, как Эрмитаж, как ИНИОН, как мои советские школьные учебники, как я сам.
Видимо, прав был Олдос Хаксли, высказывая предположение: “А что, если наша земля – ад какой-то другой планеты?”
Конечно, НАША земля – это ад ИХ планеты. Так и живем – ОНИ и МЫ – вместе и врозь, мечтая лишь об одном – чтобы праздники у нас – у победителей и побежденных – были общими.
