КОММЕНТАРИЙ ЗИНОВЬЕВ.ИНФО. К сведению господина Белковского: Гением Зиновьева восхищались Мстислав Ростропович, Владимир Ашкенази, Михаил Шемякин, Эжен Ионеско, Фредерико Феллини, Валери Жискар д’Эстен, Хорхе Луис Борхес, Даниэль Баренбойм, Екатерина Максимова, Владимир Васильев, Эрнст Неизвестный, Валерий Панов, Кирилл Кондрашин, Фридрих Дюрренматт, Михаил Рудь, Гидон Кремер, Ганс Магнус Энценцбергер, Кардинал Джанфранко Равази, Раймон Арон, Симона Вейль, Карл Поппер, Макс Галло, Юрген Хабермас… Книги Зиновьева, зачитанные до дыр с карандашом, лежали на столах советских генсеков и президентов США, «диктаторов» и «либералов», правых и левых. Да и вряд ли одной узенькой линеечкой можно измерять величие Достоевского и Зиновьева.
Бедные люди Владимира Путина
Президент РФ всегда уважал писателей. И живых, и неживых. Из неживых он особый пиетет питает к Федору Достоевскому. Он когда-то ругал своих финансистов, что они дерут проценты почище «бабушки» из известного романа. То есть он сам видит параллели между Россией эпохи Достоевского и эпохи собственной. Он мог бы тоже наверное написать роман (или отчет) под названием «Бедные люди». А пока что он посещает музей писателя и собирается встретиться с исследователями его творчества. 200-летний юбилей. Святое дело.
А мы с драматургами Артуром Соломоновым и Станиславом Белковским обсудим исконную страсть тиранов к писателям. Ведет программу «Лицом к событию» Елена Рыковцева.
Видеоверсия программы
Елена Рыковцева: Сотрудники нашего московского бюро Радио Свобода первыми начали отмечать 200-летие Федора Михайловича Достоевского вместе с Владимиром Путиным, потому что они поджидали у окон нашего бюро, когда проедет его кортеж к Музею Достоевского. Еще вчера было объявлено, что Путин поедет в Музей Достоевского, но трансляции прямой не было по телевизору, поэтому пришлось смотреть из окон, как это выглядит, как перекрывают Москву для того, чтобы Владимир Путин приобщился к прекрасному, к музею, к творчеству. С нами драматурги, во-первых, Станислав Белковский. Пьесу вы написали «Покаяние», собственно, она не имеет никакого отношения к Достоевскому, даже к Путину, нет там Владимира Владимировича. А Владимир Владимирович включил вас в число своих героев? Вы ведь сейчас пишете в «Новой газете» цикл «Достоевский и Фрейд», «Достоевский и Набоков», а он сегодня после музея обещал встретиться с исследователями творчества Достоевского. Вы вошли в их число?
Всякое большое культурное явление отличается тем, что в нем каждый видит свое
Станислав Белковский: Я не знаю, кого он имел в виду, пока я сигналов от него не получал.
Елена Рыковцева: Хотели бы попасть?
Станислав Белковский: Если обсуждаться будет Федор Михайлович Достоевский, то да, если что-то другое, то нет. Поскольку по другим вопросам, я не думаю, что я буду полезен Владимиру Владимировичу Путину.
Елена Рыковцева: А вы вообще как себе представляете обсуждение президента Российской Федерации с исследователями творчества Достоевского собственно этого творчества? Как это может выглядеть?
Станислав Белковский: Знаете, есть такой тест в социальных сетях: «Что вы видите на этой картинке?» Всякое большое культурное явление отличается тем, что в нем каждый видит свое. Федор Михайлович Достоевский – это, безусловно, одно из главных культурных явлений не только российской, но и мировой истории, поэтому в нем каждый видит свое. Я вижу в нем основоположника религиозного психоанализа, чему и посвящена серия моих статей в «Новой газете», первая из которой уже появилась. Владимир Владимирович видит скорее одного из апостолов русского консерватизма, видит монархиста, человека, который подкрепляет представления самого господина Путина о том, как должно быть устроено российское государство.
Елена Рыковцева: Я представляю другого гостя нашей программы, тоже драматург – Артур Соломонов. В отличие от Станислава Белковского, вы в своей пьесе Путина вывели. Пьеса называлась «Как мы хоронили Иосифа Сталина», там участвовал Владимир Путин, но совсем не в образе живого человека, а в образе кашля. За что вы его так?
Владимир Владимирович видит в Достоевском скорее одного из апостолов русского консерватизма, монархиста
Артур Соломонов: Дело в том, что в этой пьесе он существует символически. Это не то, что прямо Путин – это некий властитель, который незрим, а кашель слышен над сценой во время спектакля. И он направляет действие спектакля совершенно прямо противоположным образом, то есть он вмешивается в ситуацию с помощью кашля. Смелый спектакль, который ставят о Сталине, становится абсолютно подобострастным – это если совсем коротко описывать эту историю.
Елена Рыковцева: Мы переходим к двум главным героям нашего сегодняшнего эфира – это Путин и Достоевский. Посмотрим сюжет, как видит всю эту историю наш корреспондент Артем Радыгин, почему Путин так держится за Достоевского.
Елена Рыковцева: Какое-то удивительное совпадение, что Владимир Путин одновременно празднует 200-летие Федора Михайловича и не так давно, месяц назад подписал указ, что так же широко и торжественно должно праздноваться столетие Зиновьева Александра Александровича. Текст этого сюжета, по-моему, очень может быть нами использован, когда мы будем делать сюжет об Александре Зиновьеве. Похоже, скажите, пожалуйста?
Достоевский не вписывается ни в какие политические контексты
Станислав Белковский: Нет, конечно. Во-первых, я не согласен с тем сюжетом, который мы сейчас видели. Из него вытекает, что Достоевский продался Кремлю. Все изучение жизни и творчества Федора Михайловича говорит о том, что он гораздо больше, чем любые соображения государства, политики и так далее. Скорее в Достоевском несколько важнейших сюжетов, в том числе библейского измерения, в частности, взаимодействие человека и отца, причем отца не только биологического, но и отца Бога, темы гордыни и смирения. Он никогда не был либералом, Петрашевский кружок не был либеральным, он скорее был социалистическим.
С деньгами у Достоевского всегда было плохо, особенно учитывая его страсть к игре и многие прочие другие страсти. Конечно, он не вписывается ни в какие политические контексты. Зиновьев тоже не вписывается и тоже не настолько примитивен, хотя я бы не сравнивал его с Федором Михайловичем по масштабу присутствия в русской и мировой истории. Не будем забывать, что Достоевский является кумиром огромного числа самых разных первопроходцев, которые пришли после него, от Зигмунда Фрейда до Альберта Эйнштейна, вряд ли они руководствовались соображениями оценивать Достоевского «православие, самодержавие, народность». Тем более что в его исполнении все это звучит немножко не так, все-таки он не граф Уваров и не Победоносцев далеко.
Достоевский и Америка
Елена Рыковцева: Будем считать это клише, но эту фразу «был либералом, стал антизападником» можно перенести опять же в качестве клише на Зиновьева.
Станислав Белковский: Тоже очень условно. Зиновьев не то чтобы из западников стал либералом и наоборот, из западников стал антизападником. Он скорее искал определенную нишу, как многие разочаровался в Западе. Ведь это свойственно и таким титульным вырви глаз западникам русской истории, как Александр Иванович Герцен, например. Причина этого разочарования среди эмигрантов достаточно очевидная. Все-таки принадлежность к русской цивилизации дает о себе знать, избавиться от нее невозможно. Западником в этом смысле гораздо легче быть, не покидая Россию. Покидая Россию, оказываясь в Европе, ты неизбежно оказываешься и в борьбе с ее буржуазными началами, что тема для отдельного разговора.
Принадлежность к русской цивилизации дает о себе знать, избавиться от нее невозможно
Если говорить о сегодняшней политике и Владимире Путине, то опять же он, естественно, подбирает в каждом, кого он может возвеличить и восславить, то, что ему близко. Конечно, Достоевский был монархист и консерватор, что в его, Федора Михайловича сознании ассоциировалось именно со смирением и преодолением гордыни, о чем можно говорить бесконечно. Естественно, он был противником тех бесовских энергий, которые в значительной степени лежали в основе русской революции и тоталитарного режима, который установился. Все это Владимиру Путину очень близко, он ультраконсерватор, он противник революций и так далее. Если говорить именно о Достоевском как отдельном явлении, то, я считаю, что, каких бы взглядов ни придерживался российский лидер, путинских или противоположных, он должен был отмечать 200-летие Достоевского как одной из системообразующих фигур русской и мировой культуры.
Елена Рыковцева: Тем не менее что-то в этом есть личное. Вы, Артур, видите какую-то связь незримую между, тянет Владимира Путина туда?
Артур Соломонов: Вообще, мне кажется, власть всегда тянет к каким-то крупным фигурам в искусстве. Естественно, пытаясь продвинуть свою идеологию, свои идеи, свои настроения, Путин сочетается с идеологией Достоевского так, как он ее видит. Это изначально было, начиная с Льва Толстого, писатель как второе правительство, с его писем к Николаю, когда он требовал от него свободы, либерализма, всего на свете. Я читал несколько статей, что нужно от него избавиться, нужно от Толстого нам уйти, перейти к Достоевскому. Консервативная пресса, выбирая между этими двумя фигурами, тоже понимая их узко, всегда говорит о необходимости преклонения перед Достоевским и любви к Толстому как к художнику, но, тем не менее, все, что он писал, все его антицерковные взгляды антипатриотические, это все отрицается. В данном случае можно говорить только о том, что каждая власть выбирает из писателя крупного то, что ей кажется в данный момент полезным.
Елена Рыковцева: Как он под себя приспосабливает Достоевского, под свои нужды правительственные?
Путин сочетается с идеологией Достоевского так, как он ее видит
Артур Соломонов: Все равно все сосредоточено на публицистике Достоевского. Она очень интересная, но если бы не было романов Достоевского, его публицистика сильно долго, как мне кажется, не прожила бы. Но сосредотачиваются именно на том, что он писал как публицист. Как романист Достоевский в миллион раз шире публициста. Человек, который пишет роман о том, как молодой человек убил другого человека и еще попутно нескольких, после этого прошел огромный путь, тот же человек Достоевский говорит «Константинополь должен быть наш», «война неизбежна, война объединяет народы» – это интересный вариант для размышлений, исследований именно по поводу самого Федора Михайловича. Сомневаться в его гениальности странно. В данном случае, мне кажется, просто интересен момент противостояния художника и публициста, потому что как публицист он гораздо более плоский. Это поразительная история отличия человека от его произведений. А то, что его приспосабливают, конечно, там очень много высказываний. «Зимние заметки о летних впечатлениях» о его путешествиях в Европу, конечно, ты когда читаешь, ты понимаешь, что это может быть Библией для тех, кто презирает Европу и собирается как-то с ней бороться и так далее.
Елена Рыковцева: Я хочу показать фрагмент одного из его выступлений, когда он сравнивает ситуацию, сложившуюся в финансовом секторе, поведение финансистов ровно с поведением, как он говорит, известной «бабушки».
ПРОДОЛЖЕНИЕ РАЗГОВОРА СМОТРИТЕ НА ВИДЕО