РИА Новости, 8.11.2016
Алексей Панкин, член Зиновьевского клуба МИА «Россия сегодня»
«И вновь продолжается бой»
Хотим мы этого или не хотим, нравится нам или не нравится, но в 2017 году России придется отмечать 100-летнюю годовщину Великой Русской революции. При нашей любви к истории и пристрастии к круглым датам, можно вообразить, какие бури будут бушевать в обществе весь грядущий год. Осмыслять и переосмыслять станем не только череду событий, имевших место между февралем и октябрем семнадцатого, но и весь дальнейший ход советской и постсоветской истории России.Юбилей будут отмечать и в мире. Можно даже представить, что уже сегодня в западных спецслужбах, мозговых трестах и штабах беглых олигархов расписываются основные темы пропагандистских кампаний, составляются списки пиар-агентств, медиа, НКО и публичных политиков, через которые они будут внедряться в международный дискурс.
В феврале человечеству поведают о великом прорыве к свободе, подавленном злыми большевиками, с вариациями на тему, что русский народ оказался недостоин обретенных им политических вольностей. Ближе к ноябрю пойдут резолюции в международных структурах, приравнивающие коммунизм к нацизму — и так далее.
Общий лейтмотив — современная Россия стремится к восстановлению СССР, а Владимир Путин — это Иосиф Сталин сегодня.
Одновременно в идеологических инстанциях Коммунистической партии Китая наверняка уже готовятся черновики будущих установочных текстов относительно того, что Ленин и Сталин — это величайшие деятели мировой истории, а социалистическая Октябрьская революция принесла угнетенным народам свет и надежду…
«За упокой и за здравие»
Если говорить предельно обобщенно, абстрагируясь от существенных нюансов, то в России по отношению к советскому прошлому существует три позиции.
Первая заключается в том, что Октябрьская революция и последовавшее за ней социалистическое строительство стали «черной дырой» российской истории, выпадением из цивилизационного процесса, а главным содержанием эпохи были репрессии против собственного народа, ГУЛаг. Назовем ее условно именем великого советского инакомыслящего и писателя Александра Солженицына.
Отказ от коммунистической идеологии и распад СССР, с этой точки зрения, есть великая революция, возвращение к себе, в Европу, в общецивилизационное русло исторического процесса. Практическим результатом стали попытки декоммунизации — от переименования городов и улиц до либеральных экономических реформ, преследовавших цель, по признанию их архитекторов, не столько создать эффективную экономику, сколько разрушить предпосылки для возрождения коммунизма. Это была де-факто официальная идеология первого постсоветского десятилетия независимой России.Другая позиция (назовем ее именем великого советского инакомыслящего и писателя Александра Зиновьева) состоит в том, что советский строй явился наивысшей точкой исторического развития России. Он был создан творчеством масс, обеспечил простому человеку доступ к знаниям и росту, а в так называемые годы застоя — и уровень благосостояния, невиданный до той поры в российской истории. Кроме того, он создал цивилизационную альтернативу «западнизму», облагородив тем самым и его самого, и завоевав для СССР миллиарды сторонников во всем мире.
События 1989-1991 года были контрреволюцией, а последовавшие развития — цивилизационной деградацией.
И, наконец, то, что можно считать фактической официальной позицией от 2000-х до наших дней. Она отличается эклектичностью, проявляющейся в идеологических символах. Россия поет советский гимн на новые слова, написанные автором двух предыдущих Сергеем Михалковым. 7 ноября перестало быть главным государственным праздником, но осталось памятной датой, хотя и с другим, не революционным, наполнением. Мы отмечаем 9 мая под красным знаменем Победы, но при задрапированном Мавзолее и без официального упоминания имени Верховного Главнокомандующего. И т.д.
Я бы назвал ее именем замечательного советского поэта и барда Булата Окуджавы. Помните его знаменитые строки:
«Я все равно паду на той, на той единственной Гражданской,
И комиссары в пыльных шлемах склонятся молча надо мной»,
из которых непонятно, за кого лирический герой сражается, и склонятся ли над ним комиссары как над павшим товарищем или же поверженным врагом.
Эта позиция наиболее удобна с прагматической точки зрения, ибо раздает всем сестрам по серьгам. «Бег на месте общепримиряющий», как пел другой великий советский поэт и бард.
«Громада двинулась и рассекает волны. Плывет. Куда ж нам плыть?»
Какая из трех позиций более перспективна в качестве «идеологии юбилея Великой Русской Революции» (то есть фокуса для государственной информационной, образовательной, культурной политики), с точки зрения политической целесообразности и национальных интересов (куда по умолчанию входят и интересы действующей власти)?Возвращение к «покаянству» даже не стоит рассматривать всерьез. Ельцин и архитекторы либеральных реформ по всем опросам числятся среди самых непопулярных (мягко говоря) руководителей России ХХ века. Памятники Ленину в подавляющем большинстве своем как стояли, так и стоят по всей стране, по телевидению каждый день идут советские фильмы, а молодые эстрадные исполнители с удовольствием включают в репертуары песни своих отцов и дедов.
Посыпание головы пеплом, которым сопровождались добровольный отпуск на волю Советским Союзом восточноевропейских сателлитов, и выталкивание Россией из СССР союзных республик, не было оценено ни ими самими, ни Западом. Войска НАТО уже стоят под Санкт-Петербургом, а ближайшие наши западные и южные соседи по Европе (кроме Белоруссии) не упускают случая припомнить России «проклятое советское прошлое».
Так что, начни только каяться в 2017 — и вот ты уже снова на побегушках у Запада и предаешь друзей — как в 1990-е.
Стоит ли напоминать, что и сам Александр Исаевич Солженицын был далеко не восторге от того, в каком направлении двинулась Россия после вожделенного освобождения от коммунизма.
Исторический и социологический подход в духе Александра Александровича Зиновьева исходит из того, что прошлое — уже свершилось и в нем ничего нельзя изменить, какие манипуляции не совершай с ним из настоящего. «Мертвый не может быть моим врагом», — отреагировал он на смерть Сталина, которого при жизни ненавидел лютой ненавистью и даже умышлял застрелить.
Если следовать исторической логике, а не эмоциям, становится понятным, почему череда кровавых бед, запущенных вступлением Российской империи в Первую Мировую войну, завершилась после окончания Гражданской войны в 1922 году победой такого, большевистского, а не иного режима. Что последовавшая насильственная модернизация, принявшая в СССР обличье сталинизма, была практически неизбежна — и при этом вовсе не нужно становиться апологетом Сталина.
Восхищение тем, что Советский Союз всего за четверть века после окончания Гражданской войны создал экономику, в годы Великой Отечественной одолевшую почти всю заведомо более сильную континентальную Европу, объединенную Гитлером, не противоречит скорби по миллионам крестьян, на чьих костях это было достигнуто. Эту скорбь можно выплакивать и в православных храмах, и у Соловецкого камня.
Прежде чем прийти к выводам, о которых упоминалось выше, Зиновьев подверг безжалостной вивисекции и «реальный коммунизм» и «западнизм»», а его прогнозы, что произойдет с Россией в случае отказа от руководящей роли КПСС, сделанные в живых дебатах с Ельциным в марте 1990, сбылись до пугающих деталей. Чего не скажешь о ельцинских покаянных мечтаниях.
На самом деле, именно такой подход к истории возвратил бы Россию в основное русло мирового исторического процесса. Бесконечно каются за прошлое лишь страны, потерпевшие военное поражение и оккупированные. Остальные же… «История не бывает вегетарианской», — как говорит сопредседатель Зиновьевского клуба Ольга Зиновьева.Кровава история США. Геноцид индейцев путем голодомора случился при освободителе рабов президенте Аврааме Линкольне. Необязательное уничтожение сотен тысяч мирных жителей Дрездена, Гамбурга, Хиросимы, Нагасаки и Токио в годы Второй мировой. Вьетнам с его миллионными жертвами.
Чудовищные вещи уже в XX веке творили британцы в Ирландии, Китае, Индии, арабском мире, а на совести Уинстона Черчилля — не меньше загубленных жизней соотечественников (подданных Британской империи), чем у Сталина. Обо всем этом можно прочитать в трудах историков, публицистов и литераторов, но почти никому в этих странах, тем более официальным кругам, не приходит в голову сводить к этим черным страницам всю национальную историю.
И России стоит в этом вопросе стать, как все, а не идти собственным путем.
И вот еще что: для Европы слова «Советский Союз», «социализм» всегда будут плохими словами, которые они неизбежно адресуют и нынешней России. Зато для Китая, Индии, других стран Юго-Восточной Азии, многих государств Африки, Латинской Америки — это не слова, а песня.
И сегодня не то важно, что Хрущев наивно поверил, будто Египет собрался строить на своей земле социализм, а то, что возведенная во имя иллюзии Асуанская плотина по-прежнему защищает от наводнений и дает половину электричества, вырабатываемого в этой стране, и там об этом помнят.»Россия должна стать как Советский Союз», — сказал во время недавних Международных Зиновьевских чтений Хафид Аббас, возглавляющий Комитет по правам человека в Индонезии (это высокая государственная должность). — Без вас мы не решимся сопротивляться западному гегемонизму, а без нас у вас может не хватить сил.» Индонезия, между прочим, по численности населения равна Германии, Франции, Великобритании и Италии вместе взятым, и является одной из самых динамично развивающихся стран мира.
А вот сумеет ли Россия достойно встретить столетний юбилей своей Великой Революции 2017 год, руководствуясь действующим подходом к истории — это большой вопрос. Как можно утверждать, что ты не верблюд, если сам в этом до конца не уверен?
