Пророческий взгляд 15-летней давности. В забытом интервью выдающегося философа Александра Зиновьева, в конце 70-х высланного из Советского Союза, звучит сквозная мысль: Запад всегда был противником СССР и продолжает противостоять России.
Уже восемь лет, как философа, логика, социолога Александра Зиновьева нет в живых. Но многие его мысли как будто сегодня вышли из-под пера. «Независимая газета» на неделе опубликовала последнее берлинское интервью Зиновьева для французского издания Figaro.
«Демократия постепенно исчезает из общественной организации стран Запада. Повсюду распространяется тоталитаризм, потому что наднациональная структура навязывает государствам свои собственные законы. Эта недемократичная надстройка отдает приказы, дает санкции, организовывает эмбарго, сбрасывает бомбы, морит голодом. Финансовый тоталитаризм подчинил себе политическую власть. Холодному финансовому тоталитаризму чужды эмоции и чувство жалости. По сравнению с финансовой диктатурой, диктатуру политическую можно считать вполне человечной. Внутри самых жестоких диктатур было возможно хоть какое-то сопротивление. Против банков восставать невозможно!», — говорит он.
Беседа перед возвращением на родину. В Россию. В 78-м году семье ученого пришлось уехать. Указом Брежнева Зиновьев был лишен гражданства СССР. Поводом стала книга «Зияющие высоты», изданная в Швейцарии. Социологическая, ироничная повесть о жизни в Советском союзе была признана антисоветской. Не понравилось, что герои живут в городе Ибанск, в Хряке узнали Хрущева, в хозяине — Сталина, а в Заведующем самого Брежнева. Не простили. «На Западе меня встречали как жертву режима, а я сказал — я не жертва режима. Режим — моя жертва, и ему от меня досталось больше», — вспоминал он позже.
21 год в состоянии депрессии — так описывал свою жизнь на Западе Александр Зиновьев. Диссидентом требовал себя не называть. Сам говорил, что вырос на идеалах коммунизма и всегда являлся супер-советским человеком. Строй, в котором невольно очутился, называл западнизмом.
Зиновьев был уверен: борьба с коммунизмом прикрывала желание уничтожить Россию. «Российскую катастрофу хотели и запрограммировали здесь, на Западе. Я читал документы, участвовал в исследованиях, которые под видом идеологической борьбы на самом деле готовили гибель России. И это стало для меня настолько невыносимым, что я не смог больше находиться в лагере тех, кто уничтожает мой народ и мою страну. Запад мне не чужой, но я рассматриваю его как вражескую державу», — говорил он.
Развал страны, за которую воевал, — Зиновьев начал Великую Отечественную танкистом, а закончил — летчиком-штурмовиком, — ученый сразу назвал катастрофой. Написал тогда: проблема не в том, почему мы рабы, а в том почему мы предпочитаем быть рабами.
«Сколько было в КПСС народу — 18 миллионов. Каждый из них давал слово. Еще в советские годы на пленуме ЦК говорил — клянусь любимому ленинскому ЦК и лично верному ленинцу Брежневу, что я буду последовательно… Прошло немного лет и тот же самый человек мчится в Конгресс США и говорит — даю вам слово, что мы не допустим возрождения монстра коммунизма. А эти 18 миллионов человек испарились как будто их не было», — говорил Александр Зиновьев.
«Особый эпизод в его биографии — когда мы все были в восторге от перестройки, он сказал, что это начало гибели и перестройку назвал катостройкой — и выпустил такую книгу — и сказал, что Горбачев приведет страну к гибели. И он это сказал, когда — в разгар самой перестройки и уже одно это говорит о его предвидении!», — уверен академик, директор Института философии РАН Абдусалам Гусейнов.
Причинам ненависти запада к СССР Зиновьев посвятил десятки работ. Когда в Германии или Нью-Йорке рассказывал об этом журналистам, его не публиковали.
«Запад опасался не столько военной мощи СССР, сколько его интеллектуального, артистического и спортивного потенциала. Запад видел, насколько СССР был полон жизни! В советские годы была создана величайшая культура, на порядок выше, чем все, что на Западе. Все это рухнуло, просто убили!», — считал он.
«Он видел установки — СССР являл опасность состоянием радости — вот это то, что мешало западному миру почувствовать свою полноценность», — вспоминает вдова философа Ольга Зиновьева.
Мировое господство через культурный диктат и перманентное насилие — стоит навязать свою музыку, кино, литературу и это приведет к уничтожению суверенитета. Зиновьев был уверен, что Запад изобрел — миротворческую войну, оружием в которой стали плохое питание, нищета, СПИД и наркотики. И только когда это не помогало достичь господства, в бои шли бомбы и ракеты.
«Запад находился под влиянием СССР, в особенности через собственные коммунистические партии. Сегодня мы живем в мире, где господствует одна-единственная сила, одна идеология и одна проглобализационная партия. Все это вместе взятое начало формироваться еще во время Холодной войны, когда постепенно, в самых различных видах появились суперструктуры: коммерческие, банковские, политические и информационные организации. Несмотря на разные сферы деятельности, эти силы объединяла их транснациональная сущность. С развалом коммунизма они стали управлять миром. Таким образом, западные страны оказались в господствующем положении, но вместе с тем они находятся и в подчиненном положении, так как постепенно теряют свой суверенитет в пользу того, что я называю сверхобществом», — говорил он. Когда произносились эти слова, в Ираке еще правил Саддам, а в Ливии Каддафи, не было Арабской весны и войны в Афганистане. В 99-м сверхобщество бомбило Белград. Зиновьев воспринимал войну против Сербии как войну против Европы.»Сербию выбрали, потому что она сопротивлялась все подавляющей глобализации. Россия может быть следующей в списке. Перед Китаем», — говорил он.
Ключевой идеей Запада он называл глобализацию. «Так как эта идея довольно неприятная, ее прикрывают пространными фразами о планетарном единении, о трансформации мира в одно интегрированное целое. В действительности Запад сейчас приступил к структурным изменениям в масштабе всей планеты», — предупреждал он.
Эпоху конца 90-х ученый назвал постдемократической — мы свидетели тоталитарной демократии, рассуждал Зиновьев, а война в Югославии — коллективное наказание под эгидой сверхидеологии. «Западного гражданина гораздо больше оболванивают, нежели когда-то обычного советского человека посредством коммунистической пропаганды. В области идеологии главное — не идеи, а механизмы их распространения. Мощь западных СМИ, например, несравненно выше, чем сильнейшие средства пропаганды Ватикана во времена его наивысшего могущества», — считал Зиновьев.
Зиновьев считал, что только он по-настоящему понял советский строй. В 39-м его едва не расстреляли за заговор против Сталина, Суслов называл ученого сволочью номер один, а Брежнев из Союза выслал. И еще Философ никогда не писал про Украину, хотя по рассказам жены в 60-х интересовался деятельностью пробандеровских группировок. Впрочем считал их мелкой диссидентурой.
«Поразительно, но одним из первых вопросов, который был нам задан, когда нас выставили — как вы относитесь к национальным конфликтам. Он даже опешил — вы знаете, мы никогда и не задумывались. Но это было очевидно — западные журналисты сами проговорились о той самой главной установке которая стояла перед западным миром: национальный вопрос — это та возможность которая позволяет народ разделять — восставшие против друга народы — идеальное поле чтобы добиться окончательной победы», — вспоминает Ольга Зиновьева.
«Я думаю, что наступает такой момент, когда дальнейшая эволюция, к которой призывает Запад, становится главной опасностью существования человечества. Она уже несет в большей степени зло чем добро и нашей стране в особенности», — говорит Зиновьев.
Крупным шрифтом редакция «Независимой газеты» намеренно выделяет дату, когда интервью Александра Зиновьева для Figaro было впервые опубликовано — 24 июля 1999 года. Иначе можно подумать, что разговор состоялся только что.
